— Но, — продолжил он, — разве можем мы
отвлекать внимание наших военных, не побоюсь назвать их так, гениев от
единственно важной сейчас задачи — защиты Священного города? Думаю нет. Тогда
что же делать нам с вами? — он выдержал драматическую паузу. — Я бы
не должен был нарушать обещание, данное мною одному из наших братьев… Но
надеюсь, что он и Господь Бог смогут простить меня. Поскольку на самом деле,
братья мои, среди нас есть человек, весьма сведущий в военной науке. Он, по скромности
своей, скрывал от нас этот талант, но скромность, лишающая нас его военных
знаний, когда Священный город осажден врагами истинной веры, по меньшей мере
неуместна. — На широком лице Эмбана отразилось искреннее сожаление. —
Прости меня, Долмант, но у меня нет выбора — долг перед церковью сейчас выше
для меня, чем долг перед другом.
Глаза Долманта оставались холодными. Горячая речь Эмбана,
видимо, не тронула его.
— Ну что ж, — вздохнул Эмбан. — Полагаю,
когда мы завершим наше сегодняшнее собрание, мой собрат из Демоса много чего
выскажет мне. Но… при моей телесной конституции синяки обычно не бывают
особенно сильно заметны. В молодости патриарх Демосский состоял в Ордене
Пандиона и…
В Палате послышались удивленные возгласы.
— Да! — возвысил голос Эмбан. — Магистр
Вэнион, который был в ту пору еще простым послушником, заверил меня, что
Долмант был прекрасным воином, и мог бы сам стать магистром Ордена, если бы
церковь не сочла нужным применить его таланты в другой области, — он снова
выдержал паузу. — Возблагодарим же Бога, братья мои, что перед нами не
встало этой задачи — выбирать между Вэнионом и Долмантом. Вряд ли вопрос был бы
доступен нашей жалкой мудрости, — он еще некоторое время рассыпал похвалы
Долманту, потом, опомнившись, огляделся вокруг. — Так каково же будет наше
решение, братья мои? Попросим ли мы нашего собрата из Демоса взять на себя
управление собраниями Курии на время угрожающей нам опасности.
Макова, совершенно растерявшись, уставился на него. Он пару
раз открывал рот, чтобы что-то сказать, но всякий раз, так ничего и не
произнеся, стискивал зубы.
Спархок наклонился и тихо заговорил со старым монахом,
сидящим впереди.
— А что, патриарх Макова внезапно лишился дара речи,
отец мой? — спросил он. — Похоже, что он просто готов на стену лезть.
— В некотором смысле вы действительно правы, сэр
рыцарь, — отозвался монах. — Он ничего не может сейчас сказать. В
Курии существует негласное правило — ни один патриарх не может сам предлагать,
либо вообще говорить что-либо о своей кандидатуре на какой-либо пост. Это
нескромно.
— Хороший обычай, и весьма к месту.
— Я тоже так полагаю, сэр рыцарь, — усмехнулся
монах. — Этот Макова просто вгоняет меня в сон.
— И со мной так же, — согласился Спархок.
Макова в отчаянии оглядывался вокруг, но никто из его друзей
не нашелся сказать чего-либо в его защиту. Возможно потому, что сказать было
нечего, а, может быть, из-за того, что все заранее предвидели результаты
голосования.
— Голосуем, — наконец угрюмо проговорил он.
— Прекрасное решение, брат мой Макова, — улыбнулся
Эмбан, — а то, пока мы тут разглагольствуем, время не стоит на месте.
Шестьдесят пять патриархов проголосовали за Долманта и
пятьдесят пять против. Еще один из поддерживающих первосвященника Симмурского
изменил ему.
— Брат мой, — сказал Долманту Эмбан, когда
результат голосования был объявлен, — извольте занять свое место на
кафедре председателя.
Долмант встал со скамьи, а Макова дрожащими от гнева руками
собрал свои бумаги, и, высоко подняв голову, покинул председательское место.
— Мне оказана вами большая честь, братья мои, —
сказал Долмант. — Но позвольте мне не тратить много времени на
благодарности. К сожалению, у нас есть гораздо более важные дела. Наша самая
насущная задача сейчас — это объединить все имеющиеся у нас силы под командованием
рыцарей Храма. Но как мы можем этого добиться?
Тут снова заговорил Эмбан, который даже и не садился на свое
место.
— Силы, о которых говорит наш уважаемый председатель,
находятся прямо у нас под рукой, — обратился он к собранию. — Каждый
из нас имеет в своем распоряжении отряд солдат церкви. Я думаю, что при
создавшихся условиях, мы должны немедленно передать их в распоряжение
воинствующих Орденов.
— Ты что же, хочешь лишить нас последней защиты,
Эмбан? — запротестовал Макова.
— Защита Чиреллоса — более важная задача, Макова.
Неужели потомки скажут о нас, что мы отказали в защите святой церкви, трусливо
и малодушно заботясь о своих шкурах? Господь свидетель, я верю, что среди нас
не окажется столь малодушного и себялюбивого человека. Что скажет Курия? Должны
ли мы принести эту малую жертву во имя спасения церкви?
Разноголосый шум послышался в зале, но одобрение все же
преобладало.
— Может кто-нибудь из патриархов хочет предложить этот
вопрос к голосованию? — с холодной невозмутимостью спросил Долмант. Он
оглядел безмолвствующие теперь ряды патриархов. — Тогда пусть летописец
запишет, что предложение патриарха Укеры было принято всеобщим одобрением.
Писцы же подготовят необходимые бумаги, которые подпишет каждый патриарх,
передавая свои отряды солдат церкви под командование магистров Воинствующих
Орденов для защиты города, — Долмант ненадолго замолчал, задумчиво хмуря
брови. — Вызовите сюда командующего личной охраной Архипрелата.
Один из священников поспешил вон из зала и вскоре перед
Курией предстал рыжеволосый воин с полированными наплечниками, при щите на
перевязи и с коротким мечом. По выражению лица его было видно, что он знает об
армии у городских ворот.
— Один вопрос, командующий, — сказал ему
Долмант. — Мои братья просили меня занять место председателя. В отсутствие
Архипрелата могу я говорить с вами за него?
Офицер ненадолго задумался.
— Думаю, что да, ваша светлость, — наконец ответил
он, явно польщенный таким проявлением внимания.
— Это неслыханно! — завопил Макова, досадуя, что
сам не воспользовался преимуществами этого правила.
