— Я, конечно, не так хорошо знаю Мартэла, как вы двое,
но похоже на интонацию человека, который ужасно доволен собой, —
прокомментировал Долмант.
— Спархок прав, — сказала Сефрения. — Мартэл
явно постарался задержать Воргуна. Вопрос — как?
— Неважно, как, матушка, — проговорил Вэнион. Они
вчетвером сидели в маленькой комнатке, примыкающей к кабинету сэра
Нэшана. — Важно сейчас, чтобы об этом не узнали солдаты. Рыцари Храма
сохранят мужество в самых безнадежных ситуациях, а вот солдаты — вряд ли. Ведь
все, что дает им сейчас надежду, это ожидание увидеть огромные армии Воргуна, заполнившие
луга к западу от реки Аррук. Древний город сейчас на деле не осажден и мародеры
не обращают почти никакого внимания на мирных людей. Может случиться множество
дезертирств, если солдатам станет известно обо всем этом. Ты сообщи об этом
рыцарям Храма, а я пойду поговорю с магистрами. Да, не забудь предупредить, что
все это необходимо держать в секрете.
— А я сообщу Эмбану и Ортзелу, — пообещал Долмант.
Неделя тянулась бесконечно, хотя все дни напролет были
заполнены множеством дел. Рушили дома и их обломками подпирали трое ворот,
которые Комьер решил забаррикадировать. Кьюрик продолжал обучать солдат церкви
стрельбе из арбалета. Берит набрал несколько молодых монахов и они попеременно
и днем и ночью следили за противником с купола Базилики. А в самой Базилике
Эмбан вел беспрестанные переговоры с начавшими уже роптать патриархами,
стараясь удержать обретенное превосходство. Никто из защитников не мог
воспретить патриархам подняться на стены и посмотреть, что происходит во
внешнем городе. А вид оттуда был самый неутешительный. Многие патриархи,
некоторые из которых принимали участие в борьбе против Энниаса, горько сетовали
и сокрушались, когда пожар пожирал те кварталы города, где были их дома.
Некоторые заявляли Эмбану прямо в лицо, что больше он может не рассчитывать на
их поддержку. Эмбан становился все мрачнее и мрачнее, постоянно жаловался на
боли в желудке, видя, как тают у него на глазах результаты его ораторских и
дипломатических ухищрений. Энниас же выжидал, ничего не предпринимая.
А Священный город продолжал гореть.
Как-то вечером Спархок по обыкновению стоял на стене, глядя
на горящий город. На душе у него было тяжело. Он услышал тихое позвякивание за
спиной и обернулся.
Это был сэр Бевьер.
— Ничего вселяющего надежду? — спросил молодой арсианец,
окидывая взглядом широкую панораму охваченного пожарами города.
— Да уж, — откликнулся Спархок и взглянул на
своего молодого товарища. — Как ты думаешь, долго эти стены смогут устоять
против баллист?
— Боюсь, что недолго. Стены были построены в древности,
когда таких осадных орудий еще не было. Но, может быть, Мартэл сочтет за
чрезмерный труд строить баллисты — на это уйдет много времени, к тому же тот,
кто будет их строить, должен точно знать, как это делается. Плохо построенная
баллиста может повредить не тем, против кого она направлена, а тем, кто ее
строил.
— Ну что ж, будем надеяться. Наверное, против обычных
катапульт эти стены устоят. Но вот если они начнут бросать камнями размером с
лошадь… — Спархок пожал плечами.
— Спархок! — это был Телэн. Мальчик бежал вверх по
ступеням. — Сефрения хочет видеть тебя в Замке. Она говорит, что это очень
важно.
— Ступай, Спархок, — сказал Бевьер. — Я
подежурю здесь за тебя.
Спархок кивнул и спустился со стены. Узкая крутая лестница
выводила в тесную изогнутую причудливыми коленами улицу.
Сефрения встретила его в нижнем зале Замка. Лицо ее было еще
бледнее обычного.
— Что стряслось? — спросил ее Спархок.
— Перрейн, дорогой мой, — ответила она слабым
голосом. — Он умирает.
— Умирает? Ведь не было еще ни одной схватки. Что с
ним?
— Он наложил на себя руки, Спархок.
— Перрейн?
— Он принял яд, и отказывается сообщить мне какой.
— Но есть ли какая-нибудь возможность…
Сефрения покачала головой.
— Он хочет поговорить с тобой, Спархок. Торопись. Вряд
ли ему долго осталось жить.
Сэр Перрейн лежал на узкой кровати в комнате, походившей на
монашескую келью. По смертельно бледному лицу его струился пот.
— Ты не слишком спешил, Спархок, — произнес он
срывающимся голосом.
— Что все это значит, Перрейн?
— Не будем терять времени, Спархок. Есть вещи, которые
я должен тебе рассказать, пока я вас еще не покинул.
— Мы поговорим об этом после того, как Сефрения даст
тебе противоядие.
— Да нет к этому никакого противоядия. Лучше выслушай
меня, — Перрейн глубоко вздохнул. — Я предал тебя, Спархок.
— Ты не способен на это, Перрейн. Ты бредишь.
— Любой способен на это, если на то имеется причина,
друг мой. Поверь, у меня она есть. Прошу, выслушай меня. Время уходит, а вместе
с ним — жизнь. — Перрейн на мгновенье прикрыл глаза. — Ты ведь
заметил, как упорно кто-то пытается убить тебя в последнее время?
— Да, но…
— Это был я, Спархок. Или люди, которых я нанимал.
— Ты?
— Слава Богу, мне не удалось сделать это.
— Но почему, Перрейн? Разве когда-нибудь я нанес тебе
хоть какую-то обиду?
— Не глупи, Спархок. Я действовал по приказу Мартэла.
— Но с какой стати ты получаешь приказы от Мартэла?
— Он заставил меня. Он угрожал человеку, который для
меня дороже жизни, Спархок, дороже чести.
Ошеломленный Спархок хотел было что то сказать, но Перрейн
поднял руку, призывая к молчанию.
— Ничего не говори, Спархок, — прошептал
он. — Выслушай до конца. Силы покидают меня, осталось совсем мало времени.
Мартэл пришел ко мне в Дабоуре как раз после смерти Эрашама. Я было схватился
за меч, но он только рассмеялся, глядя на меня. Он сказал: «Оставь свой меч в
покое, если для тебя хоть что то значит Айдра».
— Айдра?
