— Это имя женщины, которой принадлежит мое сердце. Она
из северной Пелосии. Баронские земли ее отца соседствуют с владениями отца
моего. Айдра и я любили друг друга с самого детства, и я ни на секунду на
задумавшись отдам за нее жизнь. Мартэл узнал об этом как-то, и, видимо,
подумал, что коль скоро я могу умереть за нее, то смогу и убить тоже. Он сказал
мне, что отдал ее душу Азешу. Я не поверил. Я не мог поверить, что он смог
сотворить это зло.
Спархок вспомнил сестру графа Газека Беллину.
— Это может быть сделано, Перрейн, — мрачно сказал
он.
— Да, и я воочию убедился в этом. Мы с Мартэлом
отправились в Пелосию, и он показал мне Айдру, которая исполняла один из
непристойных ритуалов перед идолом Азеша. — На глазах Перрейна показались
слезы. — Это было ужасно, Спархок, ужасно, — сдавленное рыдание
вырвалось из груди умирающего. — Мартэл сказал мне, что если я на выполню
то, что он прикажет, ее душу ждет вечная гибель. Я так и не был уверен,
возможно ли это на самом деле, но рисковать не мог.
— Он бы смог это сделать, Перрейн, — заверил его
Спархок. — Я видел, как это происходит. Стоит человеку хоть раз, хоть на
немного поддаться черной воле Азеша, и вырвать его душу из этого плена почти
невозможно.
— Я было хотел убить ее, — продолжил Перрейн, и
голос его все слабел. — Мартэл видел, как я борюсь с собой, и не скрывал
смеха. Если у тебя будет такой случай, я надеюсь, ты убьешь его.
— Даю тебе слово, Перрейн.
Перрейн вздохнул. Последняя краска покинула его мертвенное
лицо.
— Прекрасный яд, — прошептал он. — Так Мартэл
держал в кулаке мое сердце. Он приказал мне отправляться в Арсиум и
присоединиться к Вэниону и другим пандионцам. При первой же возможности я
должен был отправиться в Симмур, в Пандионский Замок. Каким-то образом он
прознал, что ты был в Талесии и что, скорее всего, будешь возвращаться через
Эмсат. Он дал мне денег и велел нанимать убийц. Мне приходилось делать все, что
он приказывал. В основном покушения совершали нанятые мною люди, но один раз,
по дороге в Демос, я сам стрелял в тебя из арбалета. Я выпустил в тебя стрелу,
и мог бы сказать, что намеренно промахнулся тогда, но это будет ложью — я
действительно намеревался убить тебя, Спархок.
— А отравленная пища в доме Долманта?
— И это тоже был я. Меня охватило отчаяние — тебе
сопутствовала удача, друг мой. Я делал все, что мог придумать, но так и не смог
убить тебя.
— А тот рендорец, что бросил в меня отравленный нож в
Базилике?
Перрейн с трудом поднял на него глаза, полные недоумения.
— Нет, к этому я не имею никакого отношения, Спархок,
клянусь. Мы оба были в Рендоре и оба знаем, какой независимый народ тамошними
жители. Может, кто-то другой послал его, может сам Мартэл?
— Так что же заставило тебя передумать, Перрейн? —
печально сказал Спархок.
— Мартэл теперь больше не властен надо мной. Айдра
мертва.
— Мне жаль, Перрейн.
— Мне — нет. Она как-то все-таки сумела понять, что
происходит. Она пришла в часовню в доме отца и, дождавшись там восхода солнца,
пронзила свое сердце кинжалом. Перед смертью она послала лакея сюда с письмом.
Он прибыл незадолго до того, как армия Мартэла окружила город. Теперь она
свободна, и душа ее спасена.
— Почему же ты тогда хочешь умереть? Зачем ты принял
яд?
— Я хочу последовать за ней, Спархок. Мартэл украл у
меня честь, я не хочу отдать ему еще и свою любовь, — последние слова
Перрейн произнес еле слышно, из горла его вырвался хрип, тело сотрясли
судороги. — Да, — вдохнул он, — прекрасный яд. Я бы сказал, как
он называется, но боюсь, наша матушка вмешается, — он перевел взгляд на
стоящую у двери Сефрению. — Боюсь она может воскресить и камень, —
Перрейн улыбнулся наставнице. — Сможешь ли ты простить меня, Спархок?
— Мне нечего тебе прощать, Перрейн, — ответил
Спархок, беря умирающего за руки.
Перрейн вздохнул.
— Я уверен, что они вычеркнут мое имя из списков
пандионцев и будут вспоминать меня с презрением.
— Нет, они не сделают этого. Я защищу твою честь, друг
мой. — Спархок подкрепил свое обещание крепким рукопожатием.
Сефрения подошла к кровати и взяла Перрейна за другую руку.
— Кажется все, — одними губами проговорил
Перрейн, — мне бы хотелось… — он затих и больше не произнес не слова.
Сефрения вскрикнула, как испуганный ребенок. Она обняла бездыханное
тело Перрейна и прижала к себе.
— У нас нет времени на долгую скорбь, — сказал ей
Спархок. — Ты побудешь здесь немного, я схожу и позову Кьюрика.
Сефрения подняла на него удивленные глаза.
— Мы облачим Перрейна в доспехи, — объяснил
Спархок. — Потом отнесем на улицу, куда-нибудь под стену, выстрелим в его
грудь из арбалета и оставим там лежать. Его обнаружат позднее и всякий поверит,
что он убит каким-нибудь мартэловским стрелком.
— Но почему, Спархок?
— Перрейн был моим другом, и я обещал защитить его
честь.
— Но он же пытался убить тебя, дорогой мой.
— Нет, матушка, убить меня пытался Мартэл. И вина лежит
только на нем, и, я думаю, близок тот день, когда он мне за это ответит, —
Спархок сделал паузу, потом добавил: — Прошу тебя, придерживайся этой истории о
смерти Перрейна, — он вспомнил о рендорце с отравленным ножом. —
Однако всех тайн Перрейн нам не раскрыл, вернее, не смог раскрыть: остается
загадкой этот прикинувшийся монахом рендорец.
Прошло еще пять дней, прежде чем начались первые атаки.
Скорее это были не серьезные нападения, а разведки боем, нащупывание сильных и
слабых мест обороны. У защитников было некоторое преимущество — ведь в военном
деле Мартэл был учеником Вэниона, магистр мог предугадать, как будет
действовать бывший пандионец, и, пользуясь этим знанием меня построить оборону
и расположить силы так, чтобы обмануть врага и ввести его в заблуждение.
Пробные атаки осаждающих становились все настойчивей — утром, в полдень, и
ночью, когда темнота покрывала дымные развалины внешнего города — все чаще и
чаще случались стычки. Рыцари Храма были всегда настороже, и даже спали в
коротких перерывах между стычками не снимая доспехов.
