— Я думаю, по булыжникам, летящим на нас с
небес, — ответил ему Вэнион. — Это будет означать, что баллисты
Мартэла приведены в полную боевую готовность, и он лишь проверяет их перед
началом штурма.
— И, вероятно, вскоре после этого стоит ожидать
появления Мартэла в подземном ходе?
— Да, — кивнул Вэнион. — Думаю, он не рискнет
сунутся туда раньше.
— Что ж, все сходится, — проговорил весьма
довольный собой Долмант. — Пусть Спархок и генерал Делада остаются на
стенах до первых булыжников, а затем они отправятся в подземелье и подслушают
разговор Энниаса с Мартэлом. Если солдаты из охраны Архипрелата не смогут
удержать свои позиции у входа в акведук, то Сефрения его просто разрушит. Так
мы не допустим тайного нападения на Базилику, раздобудем необходимые нам
доказательства против Энниаса, да и вообще мы можем взять его с Мартэлом под
стражу. Ну, так что, Вэнион?
— Прекрасный план, ваша светлость, — ответил
Вэнион с ничего не выражающим лицом. От него, как и от Спархока, не ускользнули
все те просчеты, которыми грешили рассуждение Долманта. Казалось, годы слегка
притупили военное чутье бывшего пандионца. — Однако, вы кое-что упустили
из виду, — добавил Вэнион.
— Да?
— Как только рухнут стены, нам уже здесь, на улицах
внутреннего города, придется противостоять натиску целых орд мартэловских
наемников.
— Да, это ты верно заметил, — слегка нахмурившись
проговорил Долмант. — Однако давай все же отправимся и поговорим с
генералом Деладой. Я уверен, все как-нибудь образуется.
Вэнион вздохнул и вышел из комнаты вслед за патриархом
Демоса.
— Он всегда был такими? — спросил Спархок
Сефрению.
— Кто?
— Долмант. Кажется, он всегда надеется на лучшее и на
какой-то счастливый случай.
— Это все ваша эленийская теология, дорогой мой, —
улыбнулась Сефрения. — Долмант свято верит в неотвратимость судьбы и то,
что наши жизни в руках провидения. Такая вера совсем не по душе нам, стирикам.
Но, кажется, ты чем-то огорчен, дорогой мой?
— Да, матушка, — вздохнул Спархок. — После
того, как Перрейн поведал нам всю правду, все мои предыдущие рассуждения не
имеют смысла. Я больше не могу приписывать появление этой тени Азешу.
— Тебе обязательно нужны доказательства, Спархок?
— Прости, что?
— Из-за того, что ты не можешь этого доказать, ты уже
готов совсем распроститься с идеей. Ты все пытался подогнать свою логику под
свои ощущения. Ты чувствовал и верил, что Азеш посылает эту тень. Для меня,
например, этого достаточно. Я больше доверяю твоим чувствам, чем твоей логике.
— Но послушай… — возразил Спархок.
Сефрения мягко улыбнулась.
— Я думаю, пришло время отбросит в сторону логику, и
полагаться на свою веру, Спархок. Кажется, признание сэра Перрейна уничтожает
любую связь между этой тенью и попытками убить тебя.
— Боюсь, что так, — признал рыцарь. — И, что
еще хуже, я уже давно не видел этой тени.
— То, что ты ее не видишь, не означает, что ее здесь
нет. Опиши мне поподробней, что ты чувствуешь, когда она является перед тобой.
— По моему телу пробегают мурашки и меня одолевает
всепоглощающее чувство, что чем бы это ни было, оно меня ненавидит лютой
ненавистью. Меня и раньше ненавидели, Сефрения, но не так. Это что-то нечеловеческое.
— Что ж, тогда мы можем на это опереться. Это нечто
сверхчеловеческое. Что-нибудь еще?
— Я боялся этой тени, — бесстрастно признался он.
— Ты? Я думала, тебе неизвестно значение этого слова.
— Прекрасно известно.
Она задумалась, а потом произнесла:
— Твоя теория была достаточно зыбкой. Неужели ты
думаешь, что Азеш послал бы убить тебя какого-нибудь разбойника, чтобы потом
гоняться уже за ним, пытаясь отобрать Беллиом?
— Да, пожалуй, это был бы слишком долгий путь.
— Именно так. Поэтому, давай рассматривать все попытки
покушения на твою жизнь как чистейшее совпадение.
— Ну что ж, попробуем.
— Положим, что Мартэл завербовал Перрейна по своему
собственному почину, не советуясь с Энниасом. А тот, в свою очередь, связан с
Оттом.
— Я тоже не думаю, чтобы Мартэл стал бы лично иметь
дело с Оттом.
— Я бы не стала с уверенностью утверждать это. Но,
положим, что убить тебя было целиком и полностью идеей Мартэла, а не Отта или
Азеша. Это залатает дыры в твоей логике. Таким образом, появление тени
увязывается с Азешем и не имеет ничего общего с попытками покончить с тобой.
— Тогда к чему она?
— Следить за тобой. Азешу необходимо знать, где
находишься ты, ну, и, конечно, его драгоценный Беллиом. Это и объясняет то, что
ты всегда видишь тень, когда достаешь самоцвет из мешочка.
— От всего этого у меня просто голова раскалывается,
матушка. Если все произойдет так, как задумал Долмант, и мы сумеем захватить
Мартэла с Энниасом, надо будет устроить им хороший допрос. Может быть, это
излечит мена от головной боли.
Генерал Делада, командующий личной охраной Архипрелата, был
коренастый и крепко сбитый человек с коротко остриженными рыжеватыми волосами и
лицом, изборожденным морщинами. Несмотря на то, что он командовал
церемониальными войсками, это был настоящий воин. Он носил начищенный стальной
нагрудник, круглый щит и традиционный короткий меч. На нем был малиновый плащ
по колено, а на голове красовался шлем без забрала, с укрепленным на нем
конским хвостом.
— Они действительно такие громадные? — спросил он
Спархока, когда они оба смотрели на дымящиеся руины с плоской крыши дома,
расположенного под стеной внутреннего города.
— Право, не знаю, генерал Делада, — пожал плечами
рыцарь. — Я их не видел. Берит говорит, что они по меньшей мере величиной с
дом.
— И они могут расшвыривать камни величиной с быка?
— Так, по крайней мере, говорят.
— Куда катится этот мир…
— Да уж. Все придумывают, изобретают чего-то, —
мрачно проворчал Спархок.
— Этот мир был бы гораздо лучше, если мы перевесили бы
всех этих ученых и изобретателей, сэр Спархок, — отозвался Делада.
— И законников тоже.
