— Немногое, сэр Спархок, но он часто и отчетливо
повторял одно слово, и все остальные каждый раз его подхватывали.
— И что это за слово? — осведомился Кьюрик.
— Кажется — «баран».
— Может, «стриженый баран»?
— Да, пожалуй, — согласился удивленный Берит.
— Знакомые словечки, — усмехнулся Спархок. —
Кажется, Мартэл призвал Ульсима навести порядок среди рендорцев.
— А кто такой Ульсим, сэр Спархок? —
поинтересовался Берит.
— Новый духовный вождь рендорцев. У них есть священная
реликвия — кусок бараньего рога. — Он задумался. — А что, эти
фанатики просто сидят вокруг и внимают его речами с открытым ртом?
— Ну, если вы так называете всю эту кутерьму…
— Надо вернуться и поговорить с Вэнионом, — твердо
сказал Спархок.
Они повернули и отправились назад во внутренний город.
— Я думаю, нам снова повезло, милорды, — сказал
Спархок, когда они подошли к магистрам. — Берит видел, что рендорцы
собрались у западных ворот города, и их духовный лидер произносит перед ними
пламенные речи.
— Ты позволил послушнику пойти туда одному, сэр
Спархок, — неодобрительно покачал головой Абриэль.
— Кьюрик с ним об этом потолкует позже, милорд, —
заверил его рыцарь.
— Как там зовут этого новоиспеченного вождя? —
спросил Вэнион.
— Ульсим, милорд. Я с ним уже имел честь встречаться.
Полный идиот.
— А что будут делать рендорцы, если с ним что-нибудь
внезапно случится?
— Думаю, разбредутся кто куда. Мартэл говорил, что
прикажет им разобрать мосты. Но пока они не делают этого. Этих безумных
фанатиков надо постоянно подбадривать и ловко наставлять, чтобы подвигнуть их
на угодное тебе дело. Они смотрят на своего вождя как на полубога, и без его
приказа не сделают ни шага.
— Вот тебе и возможность спасти мосты, Абриэль, —
сказал Вэнион. — Если Ульсима не станет, рендорцы забудут и о мостах, и
обо всем на свете. Может, нам стоит нанести им визит?
— Глупости, — коротко сказал Кьюрик. —
Простите меня, лорд Вэнион, но, если мы строем пойдем на рендорцев, они будут
биться до последнего, защищая своего святого. Это будет бесполезная кровавая
бойня.
— Ты можешь предложить что-нибудь другое? —
недовольно спросил его Вэнион.
— Да, милорд, — уверенно заявил Кьюрик, похлопав
при этом по своему арбалету. — Берит сказал, что Ульсим произносит свою
речь, стоя на небольшом возвышении, сложенном из булыжников. Если мне удастся
подобраться к нему поближе, шагов за двести, то… — Кьюрик пожал плечами.
— Спархок, — решительно произнес Вэнион. — Возьми
с собой своих друзей и прикройте Кьюрика. Постарайтесь проскользнуть через
город и доставить Кьюрика в безопасное место, откуда он смог бы застрелить
этого Ульсима. Если эти рендорские фанатики придут в ярость и будут крушить все
вокруг, позабыв про мосты, Воргун успеет перейти реку до того, как остальные
наемники будут готовы к этому. А эти люди такого сорта, что не станут тратить
время на бесполезные баталии.
— Думаешь, они сдадутся? — спросил Дареллон.
— Не скажу наверняка, но стоит попробовать, — ответил
Вэнион. — Если бы удалось уладить все мирным путем, это сохранило бы много
жизней обеим сторонам. А у нас каждый человек на счету, да даже рендорцы не
помешали бы, когда придется иметь дело с Оттом.
— Интересно, — рассмеялся Абриэль. — Как
Господь Бог отнесется к тому, если на защиту нашей святой матери — Церкви,
станут приверженцы эшандистской ереси?
— Господь терпелив, — усмехнулся Комьер. —
Возможно, он даже дарует им прощение — хотя бы частично.
Четверо рыцарей, Берит и Кьюрик пробирались по улицам
Чиреллоса к западным воротам. Подул легкий ветерок, и туман постепенно
рассеивался.
Достаточно скоро их небольшой отряд добрался до той части
города, что примыкала к его западным воротам. И там, в редеющей дымке тумана,
они разглядели рендорцев, тесным кольцом обступивших груду булыжников, на
которой возвышалась знакомая фигура.
— Да, это он, — прошептал Спархок. —
Незабвенный Ульсим — любимый ученик святейшего Эрашама.
— Что-что? — переспросил его Келтэн.
— Так он называл себя в Рендоре. Он сам себе присвоил
этот титул, освободив Эрашама от необходимости избрать своего преемника.
Ульсим, возвышаясь на своем каменном помосте, окидывал
столпившихся вкруг него рендорцев взглядом, исполненным безумного триумфа, и
время от времени в приступе благочестия закатывал глаза к небу, ни на минуту не
прекращая выкрикивать слова, своей бессвязной речи. Он был похож на безумца,
бьющегося в истерике. Свою костлявую руку он вытянул вперед, что-то крепко
сжимая в ней, и через каждые несколько слов он сотрясал воздух истошным воплем:
«Стриженый баран». И толпы безумцев, готовых лизать ему пятки, ревом вторили
ему.
— Ну как, Кьюрик? — спросил Спархок, взирая на все
это вместе с остальными из-за полуразрушенной стены, за которой они укрылись.
— По-моему, он не в своем уме, — ответил
оруженосец.
— Разумеется. Но я спрашивал тебя о том, сумеешь ли ты
отсюда попасть в него.
Кьюрик, прищурившись, посмотрел поверх толпы на
проповедующего фанатика.
— Возможно, — задумчиво протянул он.
— Ну, что ж, тогда попробуй, — сказал ему Келтэн. —
Даже если ты чуть промахнешься, то стрела просто изберет себе другую жертву.
Кьюрик положил свой арбалет на гребень разрушенной стены и
прицелился.
— Господь ниспослал мне откровение, — выкрикивал
Ульсим своей пастве. — Мы должны разрушить мосты — творения дьявола. Силы
тьмы собрались на том берегу. Они нападут на вас. Но священный стриженный баран
защитит вас! Сила Блаженного Эшанда соединиться с мощью святого Эрашама! И наша
священная реликвия исполнится этой силой! Мы станем непобедимы!
Кьюрик медленно спустил курок. Тяжелый арбалет отозвался
глухим вздохом и выпустил стрелу в цель.
— Вы непобедимы! — еще раз вскричал Ульсим. —
Вы…
Никто так и не узнал, о чем еще хотел поведать Ульсим, меж
бровей которого, словно по волшебству, выросло оперение стрел, пущенной
Кьюриком. Он покачнулся, выпучив глаза и открыв рот, и свалился вниз к подножию
каменной груды.
