— Я исполнена благодарности к Курии за предоставленную
мне возможность присутствовать на ее собрании, — начала Элана. — И
присоединяю свои молитвы к тем, что вознесли мои собратья-монархи, прося
Господа ниспослать благословение на столь благородных мужей Церкви. Поскольку я
— первая женщина, обращающаяся к Курии при таких обстоятельствах, то осмелюсь
просить прощения у патриархов за то, что добавлю ко всему сказанному ранее еще
несколько слов. Я уверена, что ученые служители Церкви простят меня, если в
моих словах будет допущена некоторая вольность, я — всего лишь женщина, и не
слишком долго живу на этом белом свете. А нам всем хорошо известно, что молодые
женщины иногда говорят глупости, особенно когда волнуются.
Элана замолчала, поглядывая на притихшие ряды церковников.
— Я сказала волнуются… — продолжила она. Ее голос
звенел, что серебряный колокольчик. — Нет, я просто в ярости. Этот монстр,
это хладнокровное чудовище, этот… этот Энниас убил любимого мною всем сердцем
отца. Он уничтожил мудрейшего и благороднейшего короля во всей Эозии.
— Это Алдреас-то? — прошептал Келтэн, не веря
своим ушам.
— А потом, — продолжала Элана, все тем же звонким
голосом, — не удовлетворенный тем, что разбил мое бедное сердце, этот
жестокосердный негодяй покушался и на мою жизнь. Церковь несет на себе пятно
позора за этого подлеца, что попытался осквернить веру Господа нашего. Я хотела
бы просить вас о правосудии, но я сама выбью правосудие из тела того, кто убил
моего отца. Я всего лишь слабая женщина, но у меня есть рыцарь, человек,
который по моему приказу найдет это чудовище Энниаса, если даже этот зверь
будет прятаться в геенне огненной. Энниас будет стоять передо мной. Я клянусь в
этом всем вам, и даже еще не рожденные поколения будут содрогаться при мысли о
той участи, что постигнет этого негодяя. Нашей святой матери Церкви не стоит
мараться и затруднять себя, свершая правосудие над этой мерзостью. Церковь —
благородна, сострадательна, а я — нет.
— Вот и все королевское послушание пред лицом
Церкви, — подумал Спархок.
Элана опять замолчала, задрав кверху свое гордое юное
личико, которое ничуть не портило появившееся на нем выражение мстительной решимости.
— А что вы решите по поводу этого? — наконец
спросила Элана, повернувшись прямо на укутанный в черное трон
Архипрелата. — Кому присудите вы это роскошное кресло, ради которого
Энниас собирался весь мир потопить в крови? Кому достанется сей великолепный
предмет? Потому что я не ошибусь, друзья, если скажу, что это самое
обыкновенное кресло, сделанное, правда, из чистого золота, из-за чего весьма
тяжелое и к тому же, думаю, не слишком удобное. Кого обяжете вы взять на себя
ту тяжелую ношу заботы и ответственности, что прилагается к этому креслу, и
которое вашему избраннику придется нести на своих плечах в самые черные дни для
нашей святой матери? Без сомнения, он должен быть мудрым; но все патриархи
Церкви мудры. Он должен быть смел, но разве можно хоть кого-нибудь из вас
упрекнуть в трусости? Он должен быть хитер и проницателен, но не путайте это с
мудростью. И прошу, вспомните о том, что ему придется столкнуться с гением лжи
— не с Энниасом, хотя тот и лжив, не с Оттом, погрязшим в собственном зле и разврате,
но с самим Азешем. У кого из вас достанет силы, хитрости и воли, чтобы
противостоять этому исчадию ада?
— Что она вытворяет? — сдавленным шепотом произнес
Бевьер.
— Разве не понятно, сэр рыцарь, — довольно
проурчал Стрейджен. — Выбирает нового Архипрелата.
— Но это просто смешно, — задохнулся
Бевьер. — Архипрелата выбирает Курия.
— Сейчас, сэр Бевьер, они выбрали бы и вас, стоило бы
ей только указать в вашу сторону своим маленьким розовым пальчиком. Посмотрите
на них. Теперь она держит в своих хрупких руках всю Курию.
— Среди вас есть воины, почтенные патриархи, —
продолжала Элана, — люди из стали и доблести, но сможет ли вооруженный
Архипрелат противостоять хитрости и коварству Азеша? Среди вас есть теологи,
люди высочайшего ума, которые смогли бы прочитать мысли самого Господа, но
сможет ли такой человек, ведомый божественной справедливостью, сразиться с
мастером обмана? Есть среди вас и поднаторевшие в законе и делах Церкви. Есть
сильные и смелые. Есть благородные и сострадательные. Если бы мы могли выбрать
всю Курию целиком, чтобы она направляла нас, мы стали бы непобедимыми — и ад не
смог бы распахнуть свои ворота. — Элана слегка пошатнулась и поднесла
дрожащую руку к глазам. — Простите меня, — произнесла она слабым
голосом. — Последствия отравления ядом этой змеи Энниаса еще дают о себе
знать.
Спархок готов был сорваться с места.
— Ох, Спархок, сядь и успокойся, — сказал ему
Стрейджен. — Ты испортишь ей все представление, если побежишь туда. Поверь
мне, она прекрасно себя чувствует.
— Нашей святой матери необходим надежный
защитник, — утомленным голосом продолжала Элана. — Человек,
воплощающий в себе достоинства всей Курии, и я думаю, все вы в глубине души
знаете, кто этот человек. Да придаст вам Господь мудрости, да снизойдет на вас откровение
Божие, чтобы обратили вы взоры свои на того, кто в своей скромности и сейчас
находится среди вас, протягивая вам свою благородную руку. И, возможно,
патриарх этот даже и не ведает в своем самоуничижении о том, что сам Бог
говорит его устами. Поищите его в своем сердце и возложите на него эту ношу,
ибо только он может стать нашим защитником. — Элана снова покачнулась, ее
колени задрожали, и она поникла как цветок. Король Воргун, с глазами, полными
слез, благоговейно подхватил ее на руки.
— Отличная сцена, — с восхищением сказал Стрейджен
и ухмыльнулся.
— Бедный, бедный Спархок, — сказал он. — У
тебя, знаешь, нет шансов.
— Стрейджен, ты заткнешься?
— О чем все это было? — озадаченно спросил Келтэн.
— Она только что выбрала Архипрелата, сэр
Келтэн, — сказал ему Стрейджен.
— Кого? Она не назвала ни одного имени!
— Вы еще не поняли? Она очень осторожно отмела
остальных претендентов. Остальные патриархи знают, о ком идет речь, и они
выберут его, как только кто-нибудь осмелится назвать его имя. Я бы произнес
его, да не хочу портить вам впечатление.
Король Воргун понес Элану, которая, казалось, потеряла
сознание, к бронзовой двери, скрывавшую одну из боковых комнат за стенами
палаты.
— Иди к ней, — сказала Сефрения Миртаи. —
Постарайся ее успокоить. Она сейчас в слишком веселом настроении. И не пускай
обратно короля Воргуна. Он может что-нибудь ляпнуть и все испортить.
Миртаи кивнула и убежала.
