«Мне жаль, Алекс, но сегодня я не смогу выйти за тебя замуж».
Он отчетливо слышал голос своей невесты. Пока он не найдет ее и не добьется правды, он будет связан с ней своим предложением о супружестве.
Алекс скатился с кровати и, разминая затекшие мускулы, наблюдал за пробуждением Зары. Его не беспокоило то, что она увидит его возбуждение. Будущий доктор изучает физиологию с первых курсов.
— Доброе утро. — Он закончил крутить головой и плечами и улыбнулся.
Ее глаза еще были затуманены сном, голос слегка осип.
— Когда хочешь выезжать?
Он стал натягивать брюки.
— А в какое время открывается то придорожное кафе?
Они остановились у маленькой забегаловки с бензозаправкой и магазинчиком, торгующим разными мелочами. Вывеска обещала домашнюю еду. Кармель, владелица и официантка, поболтала с ними немного, рассказав о своей удачной торговле, поинтересовались, что они хотят заказать, и они в ответ расписали, как сильно проголодались. Она обещала накормить их до отвала.
Ведь именно для этого она и работала здесь.
Между появлениями Кармель они едва перебрасывались словами. Алекс наблюдал за тем, как Зара жадно уписывала за обе щеки, она не стеснялась своего голода.
И тут ее вилка замерла на полпути ко рту.
— Ты смотришь на меня так, словно у меня соус на подбородке.
— Нет, я наслаждаюсь твоим аппетитом, — Алекс накрыл запястье девушки ладонью. — Кстати, все утро вспоминал название костей: лопатка, плечевая кость, лучевая, затем локтевая. Дальше не помню.
— Кистевая.
Вернулась Кармель убрать тарелки. Он откинулся на спинку стула. Ему нравился сосредоточенный взгляд золотистых глаз Зары, сведенные на переносице брови — взгляд королевы амазонок.
— Я не хотела спрашивать, — Кармель прижала к себе тарелки, — но пока готовила, все думала, почему ваше лицо кажется мне знакомым. Никак не могу вспомнить. Вас показывают по телевизору?
— Насколько я знаю, нет.
— Хм. — Женщина покачала головой. — Вы, должно быть, похожи на знаменитость.
— Вероятно. — Он уставился в пустую чашку. — Можно побеспокоить вас еще раз, Кармель? Очень кофе хочется.
— Никакого беспокойства. А тебе, дорогая? Еще чая?
— Да, спасибо, — Зара подождала, пока официантка отойдет, затем с любопытством спросила: — Тебя часто узнают?
Алекс проводил Кармель взглядом.
— Она подумала, что я похож на знаменитость.
— Неудивительно. Твои фото в газетах каждый день, я узнала тебя, как только ты вышел из машины!
— У тебя на то была своя причина.
Зара не ответила. Подошла официантка. Пока наполнялись их чашки, она тараторила что-то о знаменитостях и телевидении.
— Почему ты не сказал, кто ты? — спросила девушка, когда они остались одни. — Это бы наполнило ее день радостью.
— То же сделают хорошие чаевые, — сухо отрезал он.
— Да, но встреча со знаменитостью — настоящее событие.
— Она хотела звезду телевидения.
— Но королевская знать ничем ни хуже.
Королевская знать? Алекс неодобрительно причмокнул и покачал головой. Ее глаза продолжали гореть от любопытства.
— Тебе неприятно, что газеты величают тебя и твоих братьев австралийской знатью?
— Неприятно.
В ее хмыканье послышался скептицизм.
— Я не читаю все эту чушь. — Он потянулся за сахаром. — Хотя по опыту знаю, пресса может больно кусаться.
Некоторое время он сосредоточенно сыпал сахар в кофе, не обращая внимания на тоскливо ноющее сердце.
Взгляд Зары сделался серьезным.
— Они обидели твоих родных?
— Маму. — Он вдруг понял, что хочет, чтобы она знала правду, а не газетные сплетни. — После смерти нашей сестренки они начали настоящую травлю. Им нравилось фотографировать богатую и роскошную Мору Карлайл в печали.
— Уверена, они вытряхнули из этой истории все. Прекрасная модель, вышедшая замуж за одного из самых богатых мужчин Австралии, безутешна в своем горе.
— Это только малая часть. В конце концов Чез перевез нас в поместье, где мы и выросли. С тех пор Мора редко выезжает оттуда.
— Вот почему твой отец хотел внука? — спросила она после паузы. — Чтобы компенсировать потерю девочки. Она потеряла ребенка, часть себя, часть своего сердца. А вместе с этим потеряла право жить там, где хочется. — Ее глаза смотрели печально и серьезно. — Твой отец чувствовал вину — не будь его имя у всех на устах, к вашей семье не проявляли бы такого внимания.
— Мама тоже была знаменита в своих кругах.
— Но не так, как когда вышла замуж за короля австралийской пустоши Карлайла, — упрямо поправила она. — Она вошла в аристократические круги.
Сарказм в ее голосе встревожил его.
— Кажется, ты читаешь много газет.
— В действительности стараюсь их в руки не брать. Я знаю, они могут вывернуть наизнанку всю твою жизнь.
— Откуда ты это знаешь?
Девушка резко пожала плечами, затем подняла глаза. От темной угрозы, сверкавшей в золотистой желтизне ее глаз, ему стало не по себе.
— Моя мама попала в их когти много лет назад.
— Она была знаменита?
— У нее был свой звездный час. — Зара улыбнулась печальной ироничной улыбкой. — Ничего общего с историей Карлайлов.
Он в ответ не улыбнулся.
— Она была актрисой или…
Появилась Кармель с подносом. Алекс попросил счет. Как только официантка исчезла, он бросился расспрашивать:
— Расскажи мне о своей матери.
— Это долгая история.
— Я хочу ее услышать.
Он увидел, как смягчились черты ее лица, на губах появилась нежная улыбка, глаза подернулись завесой памяти. Вдруг она покачала головой.
— Ты не думаешь, что нам следует идти?
— Я не спешу.
— Не боишься, что Кармель появится из-за посудомоечной машины со словами «Я вспомнила вас, Алекс Карлайл!»?
— Ладно, — согласился он, поднялся из-за стола и придержал ее стул. Когда она поднялась, он посмотрел прямо ей в глаза.
— Ты можешь рассказать мне эту историю в другой раз, когда мы будем одни и нас никто не станет прерывать.
Его слова — определенная дань вежливости. Он не собирался снова встречаться с ней, не может быть ни никакого «другого раза», ни совместного сна на одной кровати, ни желаний, ни запретных фантазий…
Миля улетала за милей, и она все явственнее чувствовала его присутствие за спиной, мужские руки крепко обвивали талию, мотоцикл вибрировал под ногами.
