— Кейтлин тут затеяла маленький девичий разговор.
Это она затеяла? Кейтлин готова была убить свою болтливую подружку. Жар, от которого пылали ее щеки, постепенно начал охватывать все ее тело. Еще немного, и она в панике бросится, бежать от насмешников. Какие слова можно было найти в подобной ситуации?
Рафаэло избавил ее от ответа.
— Благодарю вас за ленч. Завтра я верну вашу сумку.
Кейтлин залилась краской еще больше под заинтригованным взглядом Меган.
— Ты приготовила ему ленч? — неслышно проартикулировала она, изумленно вскинув брови.
Кейтлин посмотрела на Рафаэло:
— Откуда вы узнали, кто это был? Вы же спали…
— Диабло тоже так думал.
Значит, он видел, как она, облокотившись на изгородь, несколько минут пялилась на него, словно озабоченный подросток. Закусив губу от отчаяния, она кивнула на ведро в его руке:
— Может, стоило отдать это Диабло?
Он покачал головой:
— У него полная кормушка сена, да еще и трава на пастбище.
— Не сказать, чтобы это было его любимой пищей.
Кейтлин внезапно почувствовала жалость к лошади. Похоже, Меган была права. У Диабло не было шансов.
— И сколько он сегодня взял у вас?
Рафаэло улыбнулся.
— Две горсти. Но завтра будет больше. Мы будем двигаться медленно. Зачем торопиться?
— Вот Меган считает, что вы терпеливы. Я думаю, вы — безжалостны.
Рафаэло рассмеялся:
— Он не будет голодать.
— Надеюсь… А… с женщинами вы используете те же методы?
— Кейтлин! — Меган аж взвизгнула. — Ну что за вопросы ты задаешь! Впрочем, мне надо позвонить. Кстати, не забудь, что мы собирались в город. — И, махнув рукой, она умчалась, оставив Кейтлин с ее дурацким вопросом, который вылетел у нее помимо воли.
— Это… зависит от обстоятельств, — подумав, ответил Рафаэло.
— От обстоятельств?
— От женщины. От ее прошлого опыта. У современной женщины обычно много потребностей. И терпения здесь не нужно. Она и так будет ненасытна. — Его глаза под тяжелыми веками заставляли искры пробегать по ее телу. — Но если у нее меньше опыта… — его голос опустился почти до шепота, — то она требует более нежного обращения.
— Нежного обращения? — словно завороженная повторила Кейтлин.
— Разумеется. Я бы ухаживал за ней… с поцелуями… и с разговорами.
— А почему… почему вы говорите мне это?
На его губах появилась такая страстная, чувственная улыбка, что по телу девушки побежали мурашки от какого-то сладостного, неведомого ей предвкушения.
— Потому что вы этим заинтересовались.
Она открыла… а потом закрыла рот. И ей не пришло в голову ничего более умного, как сказать, что они с Меган собирались сегодня в город.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В понедельник утром Рафаэло покидал офис Саксона вполне удовлетворенный исходом встречи. И он и его адвокат решительно дали понять главе «Саксон Фолли», что не уйдут отсюда, пока не получат того, что причитается по праву его сыну. Филипп никогда не поддерживал мать Рафаэло и сейчас должен был заплатить кровью или же ее эквивалентом — землей «Саксон Фолли».
Кей снова не присутствовала на встрече, сославшись на неотложные дела. По всему было видно, что их брак на грани краха. И мрачное выражение лица Филиппа было лучшее тому подтверждение. Но все это не принесло Рафаэло ожидаемого удовлетворения. Что-то было не так и шло вразрез с его идеальным планом мести, откуда-то вдруг появилось это неожиданное, сосущее чувство, похожее на угрызения совести. Впрочем, Рафаэло отмахнулся от мрачных мыслей. В любом случае содеянное Филиппом значительно перетягивало чашу Фемидиных весов, и уж если кому следовало в первую очередь терзаться муками совести, так это мужчине, обесчестившему женщину, обворовавшему и бросившему ее.
С этими мыслями Рафаэло вышел во двор винодельни и увидел ее.
Глаза Кейтлин при виде его поначалу было вспыхнули. Но она вспомнила о том, по какой причине Рафаэло появился здесь, — обсудить с Джоном Батлеттом стоимость «Саксон Фолли», — и мимолетная радость сменилась разочарованием. Вздохнув, она с тяжелым сердцем продолжала поливать из шланга бетонные плиты под большими стальными цистернами.
Филипп подошел к Рафаэло.
— Ты ведь еще не видел весь процесс целиком? — спросил Саксон-старший. — Кейтлин! — Он махнул ей рукой. — Ты не могла бы провести Рафаэло по винодельне? Показать, как обстоят там дела?
Она кивнула.
— Конечно. С чего бы вы хотели начать? — спросила она, когда Филипп ушел.
Он пожал плечами.
— Мне все равно. Только не показывайте мне «пирамиду» с шерри.
— Договорились. — Ее голос звучал нарочито бодро. — Тогда давайте начнем оттуда, где делают первый отжим.
Рафаэло весь превратился во внимание.
Кейтлин забыла о своей неловкости. Ее глаза оживленно блестели, когда она рассказывала, почему отдает предпочтение французским дубовым бочкам, несмотря на их стоимость, при этом дополняя слова оживленной жестикуляцией. С каждой минутой становилось понятно, что если он продаст причитающуюся ему долю, чтобы досадить Саксону, Кейтлин пострадает не меньше.
Они прошли в помещение, сплошь заполненное дубовыми бочками, потом спустились в погреб, где хранились бутылки каждого урожая. Наконец, Кейтлин привела его в дегустационный зал. В просторном помещении в этот час было тихо и пусто. Единственное, что говорило о его назначении, — черная доска с написанными на ней марками вин, фужеры на стойке и ряд деревянных полок с бутылками.
— Здесь мы, как говорится, проводим продажу прямо из погреба.
— А почему никого не видно? — спросил Рафаэло. — Даже работников.
— Дегустационный зал открывается после одиннадцати. Этим занимается Кей. Обычно ей помогают студенты из местного политехникума. Если же народу слишком много, то мы все подключаемся. По выходным здесь бывает очень оживленно.
Рафаэло огляделся вокруг.
— А ресторан у вас есть?
— Есть площадка для пикников с видом на виноградники. Она пользуется популярностью. Меган раньше думала открыть кафе с французской кухней и винами «Саксон Фолли». Но Роланд и обсуждать это не хотел. А после его смерти я ни разу не слышала, чтобы она даже заикнулась об этом.
— Возможно, ей кажется, что это было бы предательством, — предположил Рафаэло, пытаясь представить, что бы он чувствовал на месте Меган. — Смерть многое меняет. Я любил своего отца — своего приемного отца, — хотя во многом был с ним не согласен. И вот теперь, после его смерти, замечаю за собой, что многое делаю так, как бы сделал он. С одной стороны, потому, что жалею, что спорил с ним из-за каких-то пустяков, а с другой, вероятно, надеясь, потому что он жив в моей памяти.
