— Понимаю, — ??казал Пол мягко. — Вот что,
Глэдис, тебе нужно поспать. Как говорится, утро вечера мудренее.
— У нас уже почти утро, — сказала Глэдис, поглядев
за окно. На будильнике было около четырех, но зимнее небо, затянутое снеговыми
облаками, казалось совершенно черным.
— Постарайся все-таки уснуть — ты сразу почувствуешь
себя лучше. А когда ты встанешь, я тебе позвоню.
— Спасибо, Пол, — от души сказала Глэдис и
почувствовала, что глаза ее снова наполнились слезами. Все-таки уход Дуга
сильно на нее подействовал.
— Ничего, все будет в порядке, — ответил Пол.
Несмотря ни на что, он был уверен, что Глэдис прекрасно со всем справится. Он
верил в нее даже больше, чем в себя.
Положив трубку, Глэдис еще долго лежала без сна, думая о
Поле, о Дуге и обо всем, что случилось с ней в последнее время. И единственный
неутешительный вывод, который она сделала, состоял в том, что отныне она будет
совершенно одна.
А Пол на мостике своей яхты молча смотрел на неподвижную
воду Венецианского залива и думал о Глэдис. Поведение Дуга возмущало его до
глубины души. Он жалел только об одном, что не может высказать этого ему в
лицо. «Уходи и не смей больше никогда приближаться к ней!» — вот что хотелось
ему сказать Дугласу, но вряд ли у него есть на это право.
Примерно через полчаса он приказал спустить на воду моторку
и отправился на берег. Пол разыскал в киоске сразу несколько журналов, которые
опубликовали репортаж Глэдис. Он купил их все и, остановившись, стал
рассматривать снимки. Они были потрясающие по своему воздействию. При одном
взгляде на них в душе поднималась волна гнева. И, разумеется, никакой
порнографии. Этот Дуг — просто идиот. Ему следовало гордиться женой, и если он
не понимает, значит, он еще глупее, чем казалось Полу.
Именно с этого Пол и начал свой следующий разговор с Глэдис.
— Отличная работа, Глэдис! — сказал он. — Не
видеть этого может только полный кретин. Честное слово, я горжусь тем, что
знаком с тобой.
— Тебе правда понравилось? — Глэдис не очень ему
поверила, но похвала Пола была ей приятна.
— «Понравилось» не то слово — слишком уж у твоего
репортажа тяжелая тема. Но действует он как надо, и снимки отличные. У тебя
действительно талант, Глэдис. Возможно, что теперь, когда у тебя у самой есть
дети, твой взгляд на мир и на его проблемы стал более глубоким и искренним.
— Спасибо… — Глэдис неуверенно рассмеялась. Она стояла
в кухне в одной ночной рубашке и, прижимая плечом трубку, варила кофе. Дуг так
и не позвонил, и она терялась в догадках, где он остановился. К счастью, была
суббота, и дети еще спали. — Скажи честно, тебе и правда понравилось?
— Я еще никогда не видел ничего столь… обжигающе
сильного. Твой репортаж должен действовать как пощечина. Эти детские лица… Я
сам едва не заплакал, пока смотрел.
— Я тоже, — призналась Глэдис. Она всегда
старалась оценивать свои работы по возможности объективно. Ошибки признавала,
но и ложной скромности не поддавалась. Как профессионал, она видела, что снимки
практически безупречны. Тема репортажа отражена в них сильно и выразительно.
Правда, Дуг не увидел ничего, кроме голых девочек-подростков. Но, в конце
концов, Дуг — это не весь мир.
— Удалось поспать? — заботливо поинтересовался
Пол.
— Немного, — ответила она. — Заснула около
семи, а в восемь уже проснулась.
На этом разговор окончился. Глэдис налила себе кофе и даже
положила сахар, но выпить не успела. Телефон снова зазвонил, и, сняв трубку,
Глэдис услышала голос Рауля.
— Если за эти фото ты не получишь «Пулитцера», — с
ходу заявил он, — мне придется учредить для тебя собственную премию. Это
не репортаж, а динамит! Молодчина, Глэдис! Мастерская работа.
— Спасибо, Рауль.
— А что сказал твой муж? — продолжал агент. —
Понял он наконец, с кем имеет дело? Он уже сказал тебе, что берет все свои
слова назад?
— Дуг ушел от меня.
Последовала долгая пауза, потом Рауль осторожно спросил:
— Ты ведь шутишь, правда?
— Увы, нет. Он ушел от меня после того, как увидел
журнал с моим репортажем. Кажется, я тебе уже говорила, что Дуг слов на ветер
не бросает. Так вот, вчера вечером он привел свою угрозу в исполнение.
— Вот сукин сын! — воскликнул Рауль. — Он
должен тебя на руках носить, а не…
— Очевидно, он считает по-другому.
— Ну, прости, Глэд, я не знал, что так будет. —
Рауль никогда не мог понять, почему Дуг столь враждебно относится к работе
Глэдис. — Мне действительно очень жаль…
— Как ни странно, мне тоже, — печально ответила
Глэдис.
— Может, он еще вернется… Немного остынет и вернется.
— Надеюсь, что так, — сказала Глэдис, хотя на
самом деле она уже не знала, хочется ли ей этого. Допустим, Дуг вернется. Быть
может, он даже попросит у нее прощения, но потом все начнется сначала. Кроме
того, как же тогда Пол. Он не был ее любовником, но Дуг вряд ли способен был в
это поверить. А отказываться от дружбы с Полом ради сомнительного удовольствия
жить с мужем под одной крышей Глэдис не собиралась. Но сумеют ли они с Полом
справиться со своими личными горестями, чтобы обрести друг друга? Право же, это
похоже на пустые мечты. Он, во всяком случае, даже ни разу не намекнул, что
допускает нечто подобное, хотя бы и в очень отдаленной перспективе. Изредка
Глэдис позволяла себе пофантазировать на эту тему. Но она слишком реалистично
смотрела на вещи, чтобы с легкостью обменять свой семнадцатилетний брак на
мечту о мужчине, который, кажется, до конца жизни собирался прятаться от мира
на своей дурацкой яхте. Глэдис очень дорожила разговорами с Полом, но это не
мешало ей ясно понимать: подобные отношения можно назвать настоящей,
полноценной дружбой лишь с очень большой натяжкой. О том, что Пол, возможно,
увлечется ею, Глэдис даже не задумывалась. Она никогда не верила даже в секс по
телефону; любовь же по телефону казалась ей верхом абсурда.
Разговор с Раулем чуть было снова не выбил Глэдис из колеи. Когда
она вешала трубку, на ресницах ее дрожали слезы, но тут проснулись дети и,
сбежав вниз, потребовали завтрак. Привычные заботы отвлекли Глэдис. Она без
запинки солгала, что Дуг поехал в Нью-Йорк на срочную встречу с клиентами, и
дети — в особенности Джессика — сделали вид, что поверили ей.
Выходные они кое-как прожили, хотя с каждым часом Глэдис все
больше и больше волновалась. Дуг так и не позвонил, и в понедельник утром она
не выдержала и сама набрала его рабочий номер.
— Как дела, Дуг? — спросила она, услышав в трубке
его голос. Ну что ж, по крайней мере, он был жив и здоров и вышел на работу как
обычно.
— Если ты хочешь узнать, не передумал ли я, то —
нет, — ответил Дуг. Глэдис вздохнула.
— И как нам теперь быть?
