— Говоришь, он звонил тебе?
— Да, звонил, — ответила она честно.
— Ну и о чем вы говорили? Раздевали друг друга по
телефону? Знаешь, есть такая услуга для взрослых: можно набрать телефонный
номер, и приятный женский голос расскажет тебе, как и в каком виде она тебя
хочет… Этим вы занимались?
Услышав эти слова, Глэдис вздрогнула от негодования и ужаса.
— Как ты можешь, Дуг?! Пол говорил со мной о своей
жене! Он очень тоскует по ней.
— Да вы оба просто извращенцы! — Дуг издевательски
фыркнул. — Нет, я серьезно: из вас получилась бы просто идеальная пара!
Впрочем, — тут же добавил он, — это уже не мои проблемы. Я сыт по
горло, Глэдис! Ты мне больше не нужна, и ему ты тоже очень скоро надоешь,
потому что ты — скверная жена и отвратительная, скучная любовница!
Услышав эти слова, Глэдис только удивленно приподняла брови.
Она не понимала, зачем он это сказал, — разве для того, чтобы уколоть ее
побольнее. Но ее это уже не трогало: Дуг почти что перестал для нее
существовать.
— Ты хотела свободы и независимости?! — выкрикнул
Дуг. — Так вот: теперь ты их получишь! Можешь делать карьеру, можешь спать
с кем хочешь — меня это не касается. Я ухожу!
«А как же дети?» — хотела спросить его Глэдис, но в этот
момент неожиданно зазвонил телефон. Она взяла трубку, молясь, чтобы это не был
Пол. Его звонок мог серьезно осложнить ситуацию, поэтому, когда в трубке
раздался голос Рауля, Глэдис даже слегка растерялась.
— Я не могу сейчас говорить, — сказала она, но
агент заявил, что у него срочный и важный разговор. И Глэдис сдалась. —
Ну, выкладывай, в чем дело, только быстро, — вздохнула она, чувствуя на
себе пристальный взгляд Дуга.
— У меня есть для тебя одно очень перспективное
задание, — заторопился Рауль. — Как раз в твоем стиле, и не нужно
никуда далеко ехать…
Задание действительно было как раз для нее. Речь шла о секте
солнцепоклонников, засевших на ферме в Монтане и собиравшихся совершить
коллективное самосожжение. Агенты ФБР окружили ферму и вели с фанатиками
переговоры, надеясь спасти хотя бы женщин и детей. С каждым часом положение
становилось все более угрожающим.
— Это будет потрясающий репортаж, Глэдис, —
закончил Рауль. — Но выехать на место нужно как можно скорее — развязка
может наступить в любой день, в любой час. Глэдис вздохнула:
— Я не смогу, Рауль. Не сейчас.
— Ты должна, Глэд! — перебил ее агент. —
Журналы требуют именно тебя. Поверь, я не стал бы тебя беспокоить по пустякам,
но это действительно первосортный материал. И справиться с ним на должном
уровне можешь только ты! Ну что, берешься или нет?
— Послушай, можно я тебе перезвоню? — взмолилась
Глэдис. — Мне нужно поговорить с мужем.
— Вот черт! — выругался Рауль. — Так этот
кретин вернулся? Ладно, перезвони мне через два часа — нужно дать ответ
заказчику.
— Скажи, что мне очень жаль, но именно сейчас я не
могу, — твердо сказала Глэдис. Ей казалось неразумным подливать масла в
огонь, в котором погибал их с Дугом брак.
— Перезвони мне через пару часов, — повторил Рауль
и положил трубку.
— Кто это был? — подозрительно спросил Дуг.
— Рауль Лопес.
— Что ему нужно?
— Он предложил мне съездить в Монтану — там есть
интересная работа. Но я отказалась — разве ты не слышал?
— Какое это имеет значение теперь? — Дуг пожал
плечами. — Все кончено, Глэдис. Можешь ехать хоть в Антарктиду — я тебе
слова не скажу. С меня хватит!
Он выпалил все это с такой злобой, что Глэдис поняла: на
этот раз Дуг действительно не шутит. Что ж, если он разлюбил ее, она все равно
не сумеет его удержать. Глэдис ничего ему не ответила, а Дуг, видя, что она
молчит, распалялся все больше.
— Да-да, с меня хватит! — воскликнул он и снова
заметался из угла в угол, словно тигр в клетке. — Ты не та женщина, на
которой я женился. Я не желаю больше иметь с тобой ничего общего. Можешь так и
сказать своему Раулю, Полу Уорду и всем остальным. Прощай, Глэдис. Мой адвокат
свяжется с тобой в понедельник.
— Ты не должен так поступать с нами, Дуг… — начала было
Глэдис, и в глазах ее заблестели слезы. — Ты не можешь!..
— Очень даже могу! — перебил он. — И не
только могу, но и сделаю. А ты… ты можешь делать теперь любой репортаж — ведь
ты этого добивалась, не так ли?
— Сейчас это неважно.
— Почему вдруг? — притворно удивился Дуг. —
Ведь именно ради этого ты разрушила нашу семью. Даже детей ты принесла в жертву
своему тщеславию. Стоит только этой обезьяне Раулю напомнить тебе, что ты —
великая журналистка, как ты срываешься с места и, забыв обо всем, мчишься на
край света, чтобы снимать голых девок и убийц в солдатской форме.
— Это ты заставил меня выбирать между семьей и
карьерой, — закричала, сорвавшись, Глэдис. — Я уверена, что смогла бы
успешно совмещать одно с другим.
— Ну, для этого тебе надо было выходить замуж не за
меня, а за кого-нибудь другого, — сказал Дуг.
«Пожалуй», — устало подумала Глэдис. Ей нечего было
больше сказать Дугу, поэтому она повернулась и вышла из кухни, оставив его
одного.
В прихожей она надела куртку и вязаную шапочку и вышла на
улицу. Холодный воздух обжег ей легкие, но в голове сразу прояснилось. Глэдис
почувствовала себя намного бодрее. Сознание того, что отныне она будет
свободна, заставляло сердце биться взволнованно и часто. Угрозы Дуга, страх
одиночества, постоянное чувство вины и многое другое, что так мешало ей жить в
последние месяцы, — все это было теперь в прошлом. И хотя у Глэдис не
осталось ничего, кроме детей, фотоаппарата и свободы, она смотрела в будущее
радостно и уверенно. Брак, которым она так дорожила, за который так отчаянно
цеплялась и который в конце концов едва не похоронил ее под обломками, перестал
существовать. Ничто больше не мешало ей самой принимать решения и самой
распоряжаться своей жизнью.
Глава 4
В конце концов Глэдис все-таки пришлось отказаться от
репортажа о событиях в Монтане, однако это не избавило ее от тяжелых
переживаний. Они с Дугом сообщили детям о своем решении разойтись, и этот день
оказался одним из самых трудных в ее жизни. Глэдис ненавидела себя за ту боль,
которую она причинила Джессике и Эйми, Сэму и Джейсону. Она слишком хорошо
помнила, как тяжело было ей самой смириться со смертью отца. Сколько она ни
твердила себе, что им все-таки легче, Дуглас, слава богу, не умер, ничего не
помогало. Что ни говори, они теряли одного из родителей, и это непременно
должно было самым решительным образом изменить их жизни. Единственное, что
поддерживало Глэдис, — это сознание того, что она любит их, а значит,
вместе они это переживут.
— Ты хочешь сказать, что вы с папой разводитесь? —
спросил Сэм с выражением ужаса на веснушчатом лице, и Глэдис на мгновение
захотелось упасть мертвой, чтобы не видеть его испуганных и молящих глаз.
