Мэйбл тоже так думала и потому старалась не заговаривать с
ней на эти темы. Случайные связи (по схеме «знакомство — ресторан — ближайший
мотель — прощание») были не в стиле Глэдис. Что же касалось нового романа —
безразлично, серьезного или легкого, — то Глэдис была к этому еще не
готова. Мэйбл ясно видела, как глубоко ранена ее подруга. Шрамы — гораздо более
глубокие, чем швы на виске, — остались в ее душе и сердце. Глэдис слишком
сильно любила Пола.
Рауль позвонил Глэдис в тот день, когда с ее руки сняли
гипс. У него было для нее новое задание.
— Как ты себя чувствуешь? — осторожно
поинтересовался Рауль, и Глэдис засмеялась. Она только недавно начала
улыбаться, и смех был для нее большим достижением.
— А что? — ответила она. — Хочешь пригласить
меня на танцульки? В таком случае я чувствую себя неплохо, хотя рок-н-ролл и
самба мне, наверное, еще не по зубам.
— Как насчет того, чтобы станцевать под африканские
барабаны?
Сначала Глэдис его не поняла.
— Что-что? — переспросила она. — Как ты
сказал?
— Есть такая страна — Руанда. Тебе это ни о чем не
говорит?
— Говорит. Только это очень далеко. — В юности
Глэдис провела в Руанде несколько дней и работу свою там до сих пор считала
одной из самых удачных.
— Да, это далеко, — откровенно сказал
Рауль. — И задание, которое я хочу тебе предложить, будет не из простых. В
джунглях Руанды есть полевой миссионерский госпиталь для маленьких сирот,
которых собрали туда чуть ли не со всей Центральной и Восточной Африки. Самая
главная проблема заключается в том, что госпиталю почти никто не помогает, если
не считать французской католической миссии и нескольких добровольцев из Бельгии
и Новой Зеландии. В последнее время они получали медикаменты и продукты от
благотворительных организаций, но этого мало, ничтожно мало. Это чуть не
единственный госпиталь подобного рода на сотни или даже тысячи квадратных миль.
В общем, материал для репортажа отменный, и мне хотелось бы, чтобы его сделала
именно ты. Ведь речь идет о детях, а тебе такие вещи особенно удаются. —
Рауль немного помолчал. — Я знаю, что ты недавно болела, и потому не стану
на тебя давить, — добавил он, — к тому же тебе надо заботиться о
собственных детях, но… Подумай над моим предложением как следует, договорились?
— Сколько примерно это займет времени? — спросила
Глэдис.
— Три, может быть, четыре недели. Возможно, ты
справишься и быстрее, но я ничего не могу сказать наверняка. Я просто не знаю
местных условий.
Глэдис задумалась. Она готова была согласиться, но как быть
с детьми?
— Знаешь, я бы хотела сделать этот репортаж, —
сказала она наконец. Именно о такой работе Глэдис мечтала, когда уговаривала
Дуга разрешить ей вернуться в фотожурналистику. Задание было, разумеется, не из
легких, однако непосредственно ее жизни ничто не угрожало — в Руанде не
стреляли, да и вообще в том регионе сохранялось относительное спокойствие.
Другое дело — тропические болезни, но ведь существовали же для чего-то
прививки!
— Можно я подумаю об этом хотя бы пару дней?
— Ответ мне нужен завтра, — заявил Рауль в своей
жесткой манере, и Глэдис, сама не отдавая себе в этом отчета, кивнула.
— Хорошо, завтра так завтра.
Но, положив трубку, Глэдис поняла, что думать, взвешивать
все «за» и «против» ей уже некогда. Если завтра она скажет Раулю «да», то ей
едва хватит времени, чтобы пристроить детей, сделать прививки, получить визу и
купить билет на автобус до аэропорта.
И внезапно стало ясно, что для себя она уже все решила. Она
поедет — должна поехать в Руанду во что бы то ни стало.
Терять ей было все равно нечего. Глэдис, что называется,
взяла быка за рога. Первым делом она позвонила Дугу и, выложив ему все, прямо
спросила, не мог бы он присмотреть за детьми, пока она будет отсутствовать. Дуг
долго молчал, и Глэдис уже собиралась напомнить ему, что это и его дети тоже,
как вдруг он задал вопрос, которого она не ожидала, но который показался ей
достаточно разумным:
— А могу я не забирать их к себе, а переехать на это
время в Уэстпорт?
Глэдис, ожидавшая упреков, обвинений, даже угроз, сначала
растерялась. На мгновение ей показалось, что Дуг, возможно, жалеет о том, что
между ними произошло, но потом она сообразила, в чем дело. Просто теперь ему
было все равно, что она делает и куда ездит.
— Разумеется, можешь… — ответила она. — Наверное,
для детей так будет даже лучше!
И тут Дуг сказал нечто такое, что заставило Глэдис
вздрогнуть и болезненно сморщиться.
— А что ты скажешь, если Таня тоже приедет со мной в
Уэстпорт?
Дуг уже давно жил с Таней Либерман и двумя ее детьми —
именно жил, а не просто встречался. Глэдис отнюдь не горела желанием собирать
их всех под собственной крышей. Молчала она, во всяком случае, гораздо дольше,
чем позволяли приличия. В конце концов поездка в Африку перевесила все, и
Глэдис, хоть и неохотно, согласилась. В конце концов, успокаивала она себя, это
будет только справедливо: Дуг подменит ее на эти три или четыре недели, а она
разрешит ему привести в дом свою подругу с детьми. Впрочем, она еще не знала,
что скажут на это ее собственные дети. Глэдис было известно только, что они
ненавидели и Таню, и ее сыновей.
— Значит, по рукам, — бодро сказал Дуг, и Глэдис
невольно улыбнулась. Дуглас остался верен себе: он не договаривался, а
«заключал договор», не приходил на помощь в трудный момент, а «оказывал
необходимые услуги».
— Спасибо тебе, — от души поблагодарила его Глэдис
и, не удержавшись, добавила:
— Если бы ты знал, что это будет за репортаж!
Но Дуглас пропустил ее слова мимо ушей.
— Когда ты улетаешь? — спросил он.
— Не знаю, надо позвонить Раулю, но думаю, что
скоро, — ответила Глэдис. Ей уже не терпелось бросить трубку и поскорее
набрать номер агента.
— Не скоро, а очень скоро, — поправил ее Рауль,
когда она задала ему тот же вопрос. — Даю тебе пять дней. Успеешь?
Глэдис присвистнула. Ничего не скажешь, сроки жесткие. К
счастью, она хорошо знала, что следует делать. Первым делом она перезвонила
Дугу и сказала, что через пять дней он должен перебраться в их старый дом. Дуг
— видимо, для разнообразил — не имел ничего против.
Вечером Глэдис рассказала детям о предстоящей поездке и о
том, что на время ее отсутствия Дуг переедет к ним. Против этого они не
возражали, но, как Глэдис и ожидала, известие о том, что Таня и ее дети тоже
будут жить с ними целых три, а может быть, даже четыре недели, вызвало взрыв
негодования.
— Неужели это обязательно, ма? — простонала Эйми,
по-взрослому закатывая глаза.
— Какой кошмар! — ужаснулся Джейсон.
— Вы как хотите, а я не останусь с ними под одной
крышей и пятнадцати минут! — надменно бросила Джессика, которой недавно
исполнилось пятнадцать.
