— Можно я поживу с тетей Мэйбл? — спросил Сэм,
просительно глядя на мать.
— Нет, — твердо сказала Глэдис. — Нельзя. Вы
все будете жить здесь и вести себя прилично. Папа сделал мне большое одолжение,
согласившись побыть с вами, пока я буду в командировке. И вас я прошу о том же.
В конце концов, Таня и ее мальчики переселяются сюда не навсегда.
— Но тебя не будет почти месяц! — дружно завопили
все четверо.
— Значит, вам придется потерпеть ровно столько, —
спокойно, но твердо ответила Глэдис.
На этом разговор закончился, но Глэдис слишком хорошо знала
своих детей, чтобы полагать, будто вопрос окончательно улажен. О нет! Они, как
могли, мстили ей по мелочам. Глэдис стоило огромного труда сохранять
спокойствие. Но желание во что бы то ни стало сделать репортаж с каждым днем
становилось все сильнее и сильнее. Это перевешивало все.
Вечером накануне отъезда Глэдис повела всю компанию в кафе,
и там, за пиццей и мороженым, состоялся еще один серьезный разговор. В конце
концов дети неохотно пообещали ей быть вежливыми с Таней, однако они
по-прежнему не хотели иметь ничего общего с ее «сопливой командой» («Ай-ай-ай,
Джейсон, давно ли ты сам писал в штанишки?» — заметила Глэдис), и ей пришлось
этим удовлетвориться.
Поздно вечером, когда, собрав свои пожитки, Глэдис наконец
легла, к ней в кровать забрался Сэм. Ему недавно исполнилось десять, и он был
единственным из ее детей, кто все еще изредка спал с мамой. Глэдис знала, что
Сэму будет не хватать ее больше, чем остальным, однако она надеялась, что с
Дугом детям будет не так тоскливо, к тому же разлуку им должна была скрасить
предполагаемая «холодная война» с Таней и ее детьми.
Но и на этот счет Глэдис особенно не беспокоилась. Она
хорошо знала свою четверку и была уверена, что через три, максимум — четыре дня
ее дети оставят свои мстительные планы и вовсю начнут общаться со своими
сводными братьями. Да и Таня ей, в общем, понравилась. Накануне она сама позвонила
Глэдис и предложила заменить ее в автопуле, что было как нельзя кстати.
«Хорошо, что Таня нормально относится к моим детям, —
подумала Глэдис. — Иначе проблем было бы куда больше». В самом деле, Дуг
мог найти себе какую-нибудь ненавидящую детей двадцатилетнюю эгоисточку, и
тогда Джессика, Джейсон, Эйми и Сэм потеряли бы отца по-настоящему. Таня в этом
смысле была вполне приемлемым вариантом.
Таня и Дуг переехали в тот день, когда Глэдис предстояло
улетать. Инструкции и путеводители по детским шкафам были составлены и
написаны, а холодильник и морозилка ломились от запасов.
Оставила Глэдис и несколько телефонных номеров, по которым
ее можно было бы разыскать, если бы случилось что-нибудь непредвиденное.
Впрочем, она честно предупредила, что это вряд ли получится. Связь с
миссионерским госпиталем осуществлялась по радио и была крайне неустойчивой.
— Так что поболтать о том о сем нам вряд ли
удастся, — вздохнув, сказала Глэдис. — Если радио не действует,
вызвать меня на переговоры можно только телеграммой, а сколько она будет
добираться до лагеря — одному богу известно.
— Ничего, они пошлют с запиской скорохода из местного
племени Быстроногих, — грустно пошутил Сэм. Ему очень не хотелось расставаться
с матерью, но он крепился и даже старался ее подбодрить.
Потом, предварительно расцеловав всех, Глэдис отправила
детей в школу, а сама позвонила Мэйбл и попросила помогать Дугу. Она была
уверена, что оставляет детей в надежных руках, однако все равно считала, что
лучше подстраховаться.
Мэйбл пообещала сделать все, что будет в ее силах, и
пожелала Глэдис удачи. Она знала, что поездка пойдет ей на пользу: только
получив это задание, Глэдис стала более или менее похожа на себя прежнюю. Со
дня ее разрыва с Полом прошло около двух месяцев, и на протяжении всего этого
срока Глэдис оставалась угнетенной и мрачной. Перемена обстановки и возвращение
к любимой работе просто обязаны были подействовать на нее благотворно, и Мэйбл
очень на это надеялась.
Добираться до места Глэдис предстояло в несколько этапов.
Первый, самый простой, включал ночной перелет в Лондон. Там она должна была
провести несколько часов в гостинице для транзитных пассажиров, дожидаясь рейса
на Кампалу. Из Кампалы — до Кигали
[5]
на маленьком самолете
местной авиалинии, пересесть на джип и доехать — «как-нибудь попасть», как
выразился Рауль — в район Сингугу, что на южной оконечности озера Киву. Вот
так. Не больше и не меньше.
Личные вещи уместились в ее любимую дорожную сумку,
сделанную из «чертовой кожи» и бывшую практически вечной. Фотоаппарат, пленки и
прочие принадлежности для съемки Глэдис уложила в свой старый кофр, который
верой и правдой служил ей вот уже много лет. Чтобы не брать ничего лишнего, она
сразу оделась по-походному. Синие джинсы, грубые, но прочные высокие ботинки на
шнуровке, просторная кожаная куртка со множеством карманов и бейсболка были не
только практичны и удобны, но и очень шли ей. Спустившись в прихожую, Глэдис не
без удовольствия бросила на себя взгляд в зеркало.
Прежде чем выйти из дома, она ненадолго остановилась в
дверях, огляделась по сторонам, потрепала по голове собаку и беззвучно
помолилась про себя, прося бога, чтобы он тоже присмотрел за ее детьми.
Путешествие, выглядевшее непростым даже в теории, на
практике оказалось еще сложнее. До Кампалы Глэдис добралась без особых проблем,
но «самолет местной авиалинии» на поверку оказался допотопной двухместной
конструкцией, где едва хватило места для ее скромного багажа. Аэродром в Кигали
был в ужасном состоянии, и при посадке они чуть не перевернулись, когда правое
шасси внезапно провалилось в какую-то выбоину. Но вид, который открывался с
высоты, был поистине великолепным, и Глэдис, не утерпев, начала снимать еще до
того, как самолет пошел на посадку.
Возле покосившейся бамбуковой хижины на краю аэродрома ее
ждал древний трехосный грузовик.
Водителем был чернокожий, который говорил по-английски с
таким странным акцентом, что Глэдис с трудом его понимала. К счастью, в машине
сидел новозеландец, который проработал в госпитале более трех лет и прекрасно
знал все здешние проблемы. По дороге он рассказывал об истории создания
госпиталя, о детях, которые там лечились, и об их болезнях, а также о нравах и
обычаях тутси и хуту — двух основных племен, населявших берега озера Киву.
— Из этого можно сделать замечательный репортаж,
Глэдис! — сказал он с энтузиазмом, и она грустно улыбнулась в ответ. Тони
— его звали Тони — понравился ей с самого начала, но Глэдис угнетала мысль, что
она чуть ли не вдвое старше его, да и остальных сотрудников миссии тоже.
Восточная Африка была той частью света, что привлекала главным образом людей
очень молодых, не только не боящихся трудностей, но и с радостью идущих им
навстречу, чтобы испытать себя. Глэдис было только сорок четыре, но она должна
была казаться им древней старухой, что было не очень-то приятно.
