— Я обожал делать это, когда был мальчишкой, —
рассмеялся Пол. — И все-таки, Глэдис, мерзнуть не стоит. Ты обещала беречь
себя.
— Стоит, — решительно сказала она. Гораздо больше,
чем холодный ветер, забиравшийся под куртку и под свитер, ее беспокоило то, что
ей приходится скрывать эти звонки от Дугласа. Она не делает ничего
недостойного, так почему же она должна прятаться? И все же ради того, чтобы
поговорить с Полом, она готова была пойти и на это.
— Кстати, о сосульках и прочих погодных
явлениях, — сказала она. — Через месяц будет Рождество, а я даже не
начинала к нему готовиться. Как ты собираешься его встречать?
Тут Глэдис прикусила язык и мысленно обругала себя дурой. Ей
следовало помнить, что в этом году Рождество будет для Пола настоящей мукой.
— Пока не решил, — ответил Пол совершенно
спокойно. — А ты? Наверное, вместе с детьми? Кстати, Сэм все еще верит в
Санта-Клауса?
— Не особенно, но на всякий случай он старается этого
не показывать, чтобы ненароком не остаться без подарков.
Они оба рассмеялись, а в следующую минуту в трубке раздался
голос телефонистки, которая предупредила Глэдис, что если она не произведет
доплату, то через минуту их прервут.
— Извини, Пол, у меня больше не осталось
четвертаков, — заторопилась Глэдис. — Когда мне можно позвонить тебе
в следующий раз?
— Когда хочешь. А я постараюсь, позвонить тебе в
понедельник, — сказал он. — И еще, Глэдис…
Глэдис показалось, что он хотел сказать ей что-то очень
важное, и сердце у нее на мгновение замерло. Обычно она инстинктивно
отшатывалась от всего, что выходило за рамки дружеской беседы, но сегодня
Глэдис отчего-то чувствовала себя особенно храброй.
— Что? — затаив дыхание, спросила она.
— Не вешай нос — вот что, — сказал он ласково, и
Глэдис улыбнулась, хотя глубоко внутри она чувствовала себя разочарованной. И
на этот раз они не решились перешагнуть заветную черту, предпочтя синицу в
руках журавлю в небе.
Глэдис вздохнула. Она — замужняя женщина, мать четырех детей
— тайком звонила через океан совершенно постороннему мужчине просто для того,
чтобы узнать, как ему спится по ночам, и все потому, что собственному мужу было
на нее совершенно наплевать. Иногда она чувствовала себя вдовой, но иногда —
как, например, сейчас — ей казалось, что у нее два мужа. Впрочем, ни с одним из
них у нее не было отношений, которые можно было бы назвать нормальными.
— Ладно, Пол, до свидания, — сказала она, и вместе
со словами изо рта ее вырвалось облачко пара.
— До свидания, Глэдис. И спасибо, что позвонила.
На несколько мгновений и Глэдис, и Пол неподвижно замерли в
разных точках земного шара. Их разделяли огромные пространства, но они думали
друг о друге. Пол мысленно умолял Глэдис не останавливаться на полдороге и
двигаться дальше, а она ужасалась тому, как далеко зашла! Когда же они наконец
опомнились, оба чувствовали себя одинаково растерянными и счастливыми.
Глэдис вернулась домой в Уэстпорт. Дети уже ждали ее, споря
между собой о том, какой фильм они пойдут смотреть. Дуг работал с какими-то
бумагами и даже не спросил Глэдис, где она была столько времени.
Садясь рядом с ним за стол, чтобы наскоро перекусить перед
походом в кино, Глэдис почувствовала себя виноватой. Она снова и снова
спрашивала себя, как бы ей понравилось, если бы Дуг звонил каким-то женщинам из
платных телефонов-автоматов.
В кино Дуг отправился вместе с ними, хотя с Глэдис он
по-прежнему почти не разговаривал. В многозальном кинотеатре, где
демонстрировалось девять разных фильмов одновременно, он с мальчиками выбрал
умеренно жесткий боевик, а Глэдис с девочками решили посмотреть последний фильм
с участием Джулии Роберте. Домой они возвращались в хорошем настроении, и
Глэдис подумала, что уик-энд прошел вполне сносно, хотя напряженность в отношениях
между ней и Дугом нисколько не ослабела. И ей оставалось только молиться, чтобы
не было хуже, иначе каждые выходные превратились бы для нее в ад.
Тут Глэдис украдкой вздохнула. Считать удачными дни, когда
муж не орет на тебя, не обзывает самовлюбленной эгоисткой и не грозится уйти,
ей было не по душе, но такова уж была ее теперешняя жизнь. И единственной
отдушиной, единственным глотком свежего воздуха в этом унылом и безысходном
существовании были для нее звонки Пола, которых она ждала, сгорая от нетерпения.
Пол, как и обещал, позвонил в понедельник, когда дети были в
школе, а Дуг — на работе. Глэдис подробно рассказала ему сначала об их
вчерашнем походе в кино, а потом — об утреннем звонке Рауля. Агент специально
позвонил ей, чтобы сказать, что фотографии со свадьбы королевских особ
получились превосходно и самые роскошные журналы уже осаждают его с
выгоднейшими предложениями. Потом она опять спросила, как ему спалось, и Пол
ответил, что последовал ее совету насчет горячего молока и впервые за много дней
спал довольно сносно.
Они говорили еще о многом. Пол упомянул, что в ближайшие дни
должен выйти из печати последний роман Седины. Это была та самая книга, для
которой Глэдис делала фотографии. Для Пола это была не самая веселая новость —
он снова начал думать о Седине так, словно она была жива, и порой его рука сама
тянулась к спутниковому телефону, чтобы набрать знакомый номер, который, увы,
молчал уже больше четырех месяцев.
Выслушав Пола, Глэдис, как могла, утешила его и подумала:
«Как странно: Пол и дети — вот вокруг чего вращается теперь моя жизнь».
Впрочем, с Дугом она старалась обращаться как можно мягче.
Он так и не простил ей ее поездки в Лондон. Между ними выросла стена —
незримая, но вполне осязаемая, — в которую каждый день ложился новый
камень. И хотя Глэдис и Дуг по-прежнему спали в одной постели, они уже давно
были не мужем и женой, а чем-то вроде соседей по комнате, причем каждый с
трудом мирился с присутствием другого.
Несмотря на это, Глэдис все еще надеялась спасти их брак.
Если бы Дуг потребовал от нее каких-то уступок, она с радостью пошла бы ему
навстречу — разумеется, при условии, что его требования не превысили бы
пределов разумного.
Впрочем, ее взгляды на то, что разумно, а что нет,
существенно изменились. Например, она не собиралась впредь отказываться от всех
заданий подряд, однако в глубине души надеялась, что Рауль не потревожит ее до
января. Это, по крайней мере, обеспечило бы ей и детям более или менее
приличные рождественские праздники.
Но ее надеждам не суждено было сбыться. Однажды вечером,
когда до Рождества оставалось чуть больше полутора недель, Дуг ворвался в дом
словно ураган.
— Поднимись-ка в спальню! — бросил он ей и почти
бегом бросился вверх по лестнице. Глэдис, недоумевая, пошла за ним. Она понятия
не имела, что могло привести мужа в такую ярость.
В спальне Дуг открыл свой кейс и, выхватив оттуда какой-то
журнал, бросил его на пол перед Глэдис.
