— Не стоит принуждать людей к тому, что не является для
них естественным, — сказал он. — Хотя бы потому, что из этого все
равно ничего не выйдет. Странно, что твой муж этого не понимает.
— Пока мои дети были маленькими, я даже получала
удовольствие, ухаживая за ними, — задумчиво сказала Глэдис. — Мне
нравится моя семья, и мне нравится быть матерью. И хотя дети уже совсем
большие, мне не хотелось бы их бросать даже ради карьеры. Я не могу оставить их
на попечении гувернанток, чтобы, как прежде, носиться по всему миру как
угорелая. Но, мне кажется, никому не повредит, если раза два в год я буду
уезжать на неделю или две. Я могла бы делать небольшие репортажи на местном
материале. Это занимает еще меньше времени. Главное, что, работая хотя бы время
от времени, я не чувствовала бы себя никем. — Она улыбнулась. — Нет,
я, конечно, мать четверых детей. Просто никому нет дела до того, от чего я ради
этого отказалась. В первую очередь — моему мужу. Он не хочет понимать, что за
жертвуя принесла. Для него мое увлечение фотожурналистикой — это даже меньше,
чем хобби. Дуг считает, что до того, как мы поженились, я просто приятно
проводила время, путешествуя по разным странам и щелкая камерой.
— Дик Паркер говорил, что за свои фотографии ты
получила целую кучу престижных премий.
— Четыре или пять, — призналась Глэдис. — Но
дело не в них. Просто внезапно я поняла, как много для меня значит фотография.
А Дуг и слышать не хочет о моем возвращении в профессиональную
фотожурналистику.
— И что ты собираешься делать дальше? Послушаешься мужа
или устроишь скандал? — Селина, не колеблясь ни минуты, выбрала бы второе,
но Глэдис была совсем другим человеком, и Пол ясно видел это.
— Не знаю. — Глэдис пожала плечами и бросила
быстрый взгляд на Сэма. Он все еще стоял на мостике рядом с капитаном и глядел
вдаль в настоящий морской бинокль. — Я еще не успела принять решение.
Начались каникулы, и мне пришлось поехать с детьми сюда. Последнее, что сказал
мне Дуг, это чтобы я позвонила моему агенту и отказалась от сотрудничества.
— Не делай этого, — решительно сказал Пол. Он знал
Глэдис еще недостаточно хорошо, но отлично чувствовал: если она послушается
мужа и уступит, какая-то часть ее личности будет потеряна навсегда. Он сразу
понял: фотография была для Глэдис одной из форм самовыражения, языком, с
помощью которого она общалась с миром и утверждала в нем свое "я".
Отказаться от фотографии было бы для нее все равно что перестать дышать.
— Кстати, где сейчас твой муж? — неожиданно
спросил Пол.
— Дома. В Уэстпорте.
— А он знает, как сильно тебя расстроили его слова?
— Вряд ли. Мне кажется, он не вполне отдает себе отчет
в том, что происходит.
— Да-а… — протянул Пол. — Моя бывшая жена три года
исподтишка вымещала на мне свою досаду, а я имел глупость этого не замечать.
Однажды ей это надоело, и она в лицо высказала мне все, что думает. И опять я
ошибся, думая, что это просто начало нового, не очень счастливого периода в
нашей жизни. На самом деле это был конец — конец нашего брака и наших
отношений. Я и опомниться не успел, как мне пришло уведомление от ее адвоката.
— Не думаю, чтобы я была способна на такое, —
задумчиво сказала Глэдис, — но я действительно теперь на многое смотрю
по-другому. Моя жизнь разваливается буквально у меня на глазах. Можно ли здесь
что-то спасти? Нельзя? Я просто не знаю. Что мне говорить, что думать, во что
верить? Я не знаю, кто мне Дуг… и кто я ему. Два месяца назад я была счастливой
и всем довольной. А сегодня… сегодня я все чаще запираюсь в своей лаборатории и
плачу. Кстати, — неожиданно спохватилась она, — я ведь кое-что
принесла.
Конверт с фотографиями лежал на кресле рядом с ней, и она,
мило краснея, протянула его Полу.
— Это вчерашние снимки. Кое-что вышло удачно.
Пол достал фотографии из конверта и внимательно просмотрел
их одну за одной. Некоторые из них, где был изображен он сам, ему польстили,
фотографии Сэма заставили улыбнуться. Сразу было ясно, что Глэдис мастер своего
дела. Она снимала с большого расстояния и практически без всякой подготовки, а
вышло просто великолепно. За годы вынужденного бездействия она не погубила свой
талант.
— Отличные фото, Глэдис, — сказал Пол, убирая
снимки в конверт. Он хотел вернуть их, но Глэдис сказала, что он может оставить
их себе. В конце концов, у нее были пленки.
— У тебя настоящий талант, — покачал головой Пол,
вертя конверт в руках. — Таким талантом нельзя бросаться.
Глэдис неловко усмехнулась.
— Ты, наверное, думаешь, что я — сумасшедшая. После
всей той чепухи, что я тебе наговорила…
— Это не чепуха, — перебил он. — Ты мне
доверяешь — и правильно делаешь. Можешь не сомневаться — я никому не скажу о
нашем разговоре.
— Я понимаю, и все равно… Все равно я чувствую себя
немножечко глупо. Но ты прав — мне показалось, что с тобой можно говорить
откровенно, и я… я хотела знать, что ты скажешь.
— Ну, полагаться на мое мнение не очень-то стоит — в
свое время я наделал немало ошибок, — ответил он, но Глэдис знала, что это
не совсем так. Быть может, когда-то Пол был другим, но его нынешний брак с
Сединой представлялся ей достаточно прочным и, как ни странно, счастливым.
Пол как будто подслушал ее мысли.
— Сейчас я счастлив, — сказал он. — Селина —
исключительная женщина. Она не любит пустой болтовни, и за это я ее уважаю.
Быть может, и тебе следует поступить подобным образом. Прямо скажи мужу, чего
ты хочешь. Ему будет полезно это послушать.
— Но я не уверена, что он вообще станет меня слушать. Я
ведь уже пыталась, но он просто отмахнулся от меня. Дуг порой ведет себя так,
словно семнадцать лет назад я нанялась к нему на работу. Но главная проблема
даже не в этом… — добавила она, поднимая на него глаза, которые неожиданно
наполнились слезами. — Главная проблема в том, что я не знаю, любит ли он
меня.
— Я думаю, что да, просто он слишком глуп, чтобы
понимать это. Но если он тебя не любит, ты должна знать это, как бы больно тебе
ни было. В таких вещах просто нельзя обманывать себя. Ты еще молода и очень
красива, чтобы жертвовать своей жизнью ради человека, который тебя не любит.
Думаю, в глубине душе ты это понимаешь, и от этого тебе сейчас так тяжело.
Глэдис кивнула, а он взял ее за руку и долго удерживал ее
пальцы в своих.
— Это слишком большая жертва, Глэдис, — повторил
он негромко. — И я уверен, что ты не заслужила подобной участи.
— Но что же мне делать? Уйти от него? — спросила
Глэдис. — И что? Мне придется работать с утра до вечера, и я все равно не
смогу быть с детьми.
— Будем надеяться, что тебе придется работать, только
когда ты сама этого захочешь, и выполнять только те задания, которые сама
выберешь. Черт побери, он просто обязан помочь тебе после того, как ты почти
пятнадцать лет ухаживала за его детьми и за ним самим! — воскликнул Пол, и
Глэдис, поглядев на него, поняла, что он вне себя от возмущения.
