Домовой с интересом посмотрел на уныло сверкающий в плошке белок из куриных яиц и, неторопливо огладив козлиную бородку, поинтересовался:
— А на кой энтот твой коктейль нужон?
Усердно расчесав свой затылок и скорбно вздохнув, Солнцевский наконец ответил:
— Так завтра княжеская дочка придет качаться. А для ее комплекции спортивное питание нужно, как для «Зенита» игра на своем поле.
— Зачем твоему «Зениту» целое поле — не знаю, а как твоей проблеме помочь, ведаю.
Илюха с надеждой уставился на домового:
— Помоги, по гроб жизни буду тебе благодарен!
— Не бросайся такими словами, — строго одернул Илюху домовой. — А дело твое разбитого яйца не стоит. Посиди-ка тут, я скоренько.
С этими словами Феофан опять куда-то улетучился, а возвратился уже с небольшой корзинкой каких-то трав и кореньев. Далее произведенные над уже известной нам плошкой мероприятия, которые предпринял домовой, для здравомыслящего человека будут абсолютно непонятны и мало привлекательны. Скажем только, что в результате этого процесса в миске засияла какая-то субстанция, весьма отдаленно напоминающая детский гоголь-моголь.
Илюха тут же протянул палец с твердым намерением попробовать данный коктейльчик, но сразу же получил по лбу от домового деревянной ложкой. Инстинктивное движение в целях извлечения из наплечной кобуры пистолета Феофан отметил очередной оплеухой.
— Ты дергаться будешь или меня послушаешь?
Солнцевский потер ушибленный лоб и справедливо решил, что, коли пистолета нет, стоит подчиниться грубой силе и все-таки послушать Феофана. Однако слушать даже не пришлось.
Наглый комар спикировал на край плошки и вдоволь затянулся полученной массой. С милым любому прогрессивному сердцу хлопком его мгновенно разорвало на малюсенькие части.
— Теперь понял? — на всякий случай уточнил домовой. — По четверти ложки перед евойной занятней, остальное держи в погребе, на холоде. Тебе энтого коктейля на десяток Сусанн хватит, но тут ты сам виноват, зачем столько яиц загубил!
Солнцевский, уяснивший свою неправоту, только задумчиво смотрел на жалкие остатки комара.
Наконец Илюха заметил:
— Всегда не мог понять, и почему это Ной не прибил тех двух комаров?
* * *
Утро началось со все той же эффектной побудки, что и предыдущее. Илюхе вообще показалось, что он покинул уютную кровать еще до того, как Любава перестала свистеть. Белый свет еще не знал более эффектного будильника, чем обладательница густых черных волос, торопливо накрывающая на стол.
Солнцевский уже успел уничтожить с пяток сырников со сметаной, когда в горнице появилась хмурая физиономия однорогого фармацевта.
Дело в том, что суета предыдущего дня абсолютно не коснулась только Изи. Сразу после ухода князя он тут же пресек попытки Солнцевского продегустировать полученный напиток и под предлогом необходимости проведения двойной прогонки захомутал богатыря и заставил перетащить аппарат на чердак. После этого обнаглевший черт заявил, что его творческой музе необходима абсолютная тишина. Не остановившись на достигнутом, Изя объявил, чтобы его не беспокоили ни при каких обстоятельствах, и самозабвенно предался процессу (как он выразился) мазетворения. Друзья не увидели своего коллегу до утра. Зато уж утром... Судя по виду старого черта, именно он выступил в своих экспериментах в качестве подопытного кролика.
— Как продвигаются опыты, надеюсь, мазь готова? — поинтересовался богатырь.
Вид румяного и абсолютно свеженького Илюхи явно не доставил удовольствия страдающему от ночной работы черту.
Вместо ответа он водрузил на стол крынку с желтоватой мазью. Илюха, Соловейка и левая голова Моти скептически уставились на произведенный продукт.
— Ты уверен, что это то, что надо? — робко поинтересовалась Любава.
Ответа пришлось дожидаться, пока Изя не уничтожил залпом огромный кувшин с молоком.
— У меня туда столько чистого первача ушло, что такой вопрос считаю личным оскорблением.
— Значит, хорошее средство, — удовлетворенно кивнул Илюха.
Любава, судя по всему, не была так же оптимистично настроена, но, глядя на хмурого Изю, решила обойтись без высказывания сомнений вслух.
Мотя решил не оставаться в стороне от общей дискуссии. Он делегировал полномочиями среднюю голову, и та внаглую зачерпнула языком из плошки изрядную порцию мази, за что тут же поплатилась.
Рука у Любавы была тверда (в руке оказалась все та же деревянная ложка), а реакция бывшей разбойницы отменна. Впрочем, получив по лбу, Змей ничуть не обиделся и, отскочив от стола на безопасное расстояние, смачно облизнулся. Правая и левая головы вопросительно уставились на среднюю, а та, в свою очередь, закатила глазки и глупо захихикала.
— Ты уверен, что не переборщил со спиртовой основой? — осторожно поинтересовался Илюха, глядя на реакцию Моти.
— Кашу маслом не испортишь! — заметил Изя.
Этот милый разговор мог продолжаться еще очень долго, если бы две крайние головы хихикающего Моти не вспомнили про свои прямые обязанности и не оповестили о появлении чужих во дворе спокойным уверенным рычанием и струйками горячего пара из ноздрей.
Но этот кто-то перемещался слишком быстро, и Илюха успел только подняться из-за стола, как в горницу ворвалось безобидное, но очень громкое существо, идентифицируемое по визгливому голосу как дьячок Микишка.
— И если энти Фитенес с Бобибиди... Тьфу ты, иноземщина поганая, даже имен не выговоришь!.. Только позволят нашей дитятке ненаглядной хоть слово поперек сказать, так предупреждаю сразу, не смотрите, что я стар, своими собственными руками... — тут у дьячка не хватило воздуха, чтобы закончить фразу, — мигом донос состряпаю и князю в собственные руки передам.
— Микишка, помолчи хоть минутку, — твердым голосом оборвала дьяка вошедшая следом княжеская дочка. — Я готова, пошли тренироваться, богатырь.
От былой истеричной девицы не осталось и следа. В дверях горницы стоял человек, поставивший перед собой цель и твердо решивший ее достигнуть. Илюха остался очень доволен произошедшей в Сусанне переменой. Но, как известно, спешка еще никого до добра не доводила, и Солнцевский торопиться явно не собирался.
— Доброе утро. Присаживайся, княжна.
— Нечего рассиживаться, время дорого. — Сусанна осталась крайне недовольна промедлением. — Доброго здравия всем.
При упоминании здоровья страдающий Изя скорчил такую жуткую гримасу, что богатырь искренне посочувствовал приятелю.
— Ничего, все успеем, — с этими словами Солнцевский выставил перед Сусанной с таким трудом произведенные всей командой составляющие успеха.
