Наконец дамы наговорились вволю и соблаговолили выйти к терпеливо ждущим их мужчинам. Агриппина и Любава мило улыбались, и даже представить было трудно, что еще час назад они в бешенстве орали друг на друга. И уж тем более на их лицах не были заметны переживания, бушующие в их душах.
— Грунечка моя ненаглядная... — начал было Берендей заготовленную речь.
— Да знаю, знаю, — сразу же оборвала мужа княгиня. — Сколько раз уже слышала твои объяснения, что могу повторить все твои слова. Сам не знаешь, что творил, в последний раз, бес попутал и прочее и прочее. Проходили уже, и не раз.
При упоминании беса Изя в недоумении развел руками, мол, я тут совсем ни при чем и в ваши разборки никогда не влезал.
— Ладно уж, прощаю, — продолжила княгиня. — Но только в последний раз.
— В самый последний-предпоследний раз! — тут же расцвел Берендей. — Пошли во дворец, а? — При этом глаза князя горели таким огнем, что несложно было догадаться, что последующие события окончательно восстановят мир в ячейке древнерусского общества.
— Да ладно уж, пошли, — игриво мурлыкнула Агриппина, и царственная пара скорым шагом покинула «Чумные палаты».
Проводив взглядом шумных гостей, Илюха обратился к Любаве:
— Знаешь, Любава...
— Да? — Соловейка с надеждой посмотрела на богатыря.
— Я... — сам с трудом понимая, что хочет сказать, замялся Солнцевский. — В общем, это не я распускал слухи про то, что ты... про то, что мы...
— Ясно, — вздохнула Любава, — пошли-ка спать.
С этими словами Соловейка отправилась в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь.
— Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие, — констатировал Изя и, покрутив пальцем у виска, последовал примеру Любавы.
И только верный Мотя ткнулся носом в руку хозяина, Илюха автоматически потрепал Змея по холке.
— Устал я что-то сегодня. Пойдем-ка лучше поиграем!
Мотя не заставил себя упрашивать, и еще долго звук брошенного полена и восторженный стрекот Гореныша не давали заснуть остальным обитателям «Чумных палат».
* * *
А вот утро началось совершенно банально — со свиста Любавы. И вообще, все, не сговариваясь, сделали вид, будто вчера ничего не происходило. Надо признать, что такое, в общем-то, не очень оригинальное решение проблемы всем оказалось по душе. Судя по всему, друзьям просто был необходим тайм-аут.
Плотно позавтракав, Илюха свистнул Моте и вышел с ним во двор. Неожиданно Змей ощетинился и глухо зарычал. Такое его поведение несколько озадачило Солнцевского. Обычно Мотя предупреждал о приближении чужих менее агрессивно, тем более что в последнее время у них в амбаре, то есть в спортивном зале, побывала изрядная часть княжеской дружины. Тем не менее Мотя не только не успокоился, но и выпустил пару предупредительных струек пара. Каково же было удивление Илюхи, когда во двор зашел Мартын Лихосватский.
— Здорово, Илюха! — кинул он с порога, и Мотя встретил его выразительным пыхтением.
— И тебе не хворать!
— Чой-то твой Горыныч сегодня такой агрессивный? — поинтересовался сотник, протянув руку.
Только отменная реакция спасла Мартына, так как все три пасти Моти, отпихивая друг друга, клацнули на том месте, где только что была его рука.
— Ты чего, обалдел? — изумился Илюха, вцепившись для страховки сразу в два ошейника.
— Г-р-р-ам-ам! — отозвался Мотя и предпринял очередную попытку попробовать сотника на зуб, а если повезет, то и не на один.
Солнцевский, окончательно сбитый с толку таким странным поведением Гореныша, с огромным трудом оттащил его в дом и запер в кладовой.
— Ты извини, сам не знаю, что это на него нашло, — извинился Илюха, вернувшись к Лихосватскому.
— Может, у него живот болит? — робко предложил Мартын.
— Это всегда может! Он столько ест, что немудрено.
— Ладно, ерунда, — отмахнулся Лихосватский, усаживаясь на скамью рядом с крыльцом.
Илюха тут же последовал его примеру.
— Что-то случилось?
— Да в общем нет, — протянул сотник. — Вот сегодня с ребятами отбываю на границу. Ты слышал, хазары там озорничают, надо посмотреть, что и как.
— Хорошее дело, — хмыкнул Илюха. — Значит, и я отдохну, в зал в основном только твоя сотня и ходит.
Сотник довольно улыбнулся и, немного помявшись, продолжил:
— Давно собирался тебя спросить, но никак не получалось. А твой бывший монастырь далеко отсюда будет?
Солнцевский немного напрягся от такого вопроса, но ответил вполне искренне:
— Да вообще-то нет.
— И что, там все такие?
— Какие? — не понял Илюха.
— Ну такие, как ты.
Илюха вспомнил свою братву и улыбнулся.
— Да в общем все разные.
Мартын как-то странно хмыкнул и продолжил странный разговор:
— Ну и как тебе Киев, нравится?
— Да, — совершенно откровенно ответил Солнцевский, — и город прекрасный, и люди прикольные.
— Прикольные? Это что значит? — не понял Мартын.
— Ну в смысле веселые. А ты все это к чему спрашиваешь?
— Слушай, а тебе в голову не приходило, что свет клином на Киеве не сошелся? — задал уж совсем странный вопрос Лихосватский.
Илюха по служебным делам, да и просто отдыхая, объехавший полмира, мог только рассмеяться такой постановке вопроса.
— В общем, приходило.
— И есть места, где все твои таланты оценят по заслугам? Ведь ты со своей компанией стоишь сотни ратников, а, может, даже двух сотен.
— Что касается денег, то это лучше с Изей обсудить. В смысле золота ему равных нет.
— Я знал, что мы найдем общий язык! — почему-то очень обрадовался такому ответу Мартын. — Знаешь...
Договорить сотник не успел, так как ничего не подозревающая Соловейка за мгновение до этого случайно выпустила из кладовки Мотю. Шустрый Гореныш чуть не сшиб с ног свою спасительницу и со всех лап бросился наружу.
На этот раз Лихосватского спасла реакция Илюхи. Именно бывший борец успел схватить Мотю за хвост, тем самым не позволив завершить задуманное. В очередной раз острые зубы клацнули впустую.
— Бешеный он у тебя, что ли?! — только и смог выдавить сотник после того, как отскочил на значительное расстояние и справился с шоком.
— Честное слово, сам не понимаю, что с ним происходит, — в полных непонятках пожал плечами Илюха, мертвой хваткой вцепившись в змеиный хвост.
