А Вражинас продолжал обличать и клеймить. По его требованию в центр зала четверо слуг внесли огромные носилки, накрытые покрывалом. Посол, словно фокусник на ярмарке, торжественно сдернул его, и всем присутствующим предстало довольно занятное зрелище. На носилках красовался аккуратно срезанный пласт земли весьма внушительного размера, с четким отпечатком когтистой лапы на ней. Мотя от такого зрелища только презрительно хмыкнул правой головой и выпустил небольшую струйку пара левой. Голова средняя вообще не среагировала, только лишь справедливо заметив коллегам, что этот след на три размера больше.
Далее в центр зала была торжественно вынесена часть частокола, окружающего терем литовца, с четкими отпечатками когтей на бревнах. На этот раз средняя голова не смогла скрыть своей улыбки. Что они, маленькие, что ли, чужие заборы царапать? Вот ежели мебелишку какую дали погрызть или, скажем, сапоги яловые, то тут, конечно, удержаться сложно, а вот так, грубо и неэстетично маникюр портить?
А вот очередной предмет, представленный в качестве вещественного доказательства, заставил все три головы вопросительно уставиться на хозяина. Вопрос о его реабилитации, конечно, важен, но не отдавать же этому Вражинасу еще недогрызенное бревнышко?! Да об него можно было еще пару вечеров зубы точить!
Однако хозяин спокойно кивнул своего любимцу и ласково потрепал его по головам. Что ж, Мотя был отходчивым и незлопамятным. Ежели надо для дела, он никакого бревна не пожалеет. Тем более что от соседского частокола можно будет отодрать себе новую игрушку.
Берендей выслушал ябеду до конца и эффектно развеял все гнусные намеки своим княжеским словом. Как-никак Мотя на момент преступления находился подле Берендея и никоим образом не мог подпалить терем Курвелю Вражинасу. Хотя, если быть абсолютно честным и положить лапу на сердце, Гореныш с огромным удовольствием проделал бы то, в чем его только что необоснованно обвиняли. Только он бы сделал это намного грамотнее и эффективнее, чем Илюха и Соловейка. Ну что это за работа? Только амбар с баней сгорели! Нет, Змей бы поступил грамотно и спалил бы весь терем дотла.
Выслушав свой оправдательный приговор без права обжалования (Берендей был здесь самой последней инстанцией, обжаловать его решение было просто некому), Мотя лизнул руку Илюхе и мирно засопел. А чего бы не вздремнуть, коли лапы не держат? Охота, знаете ли, вещь весьма утомительная, тем более охота соколино-горынычевая.
И приснился Моте прекрасный сон. Будто он весело и задорно гоняет по дворцовым коридорам Микишку. Тот, конечно, вопит благим матом, пытается скрыться от него, но крылатая трехголовая кара неизменно настигает его.
* * *
Пусть умаявшийся Мотя спокойно поспит, а мы, пожалуй, досмотрим второй акт представления. Теперь на сцену вышел грозный Каюбек Талибский. За его спиной семенила луноликая Газель. При виде ее Изя мечтательно закатил глаза и подался вперед. Хорошо еще, что Илюха был на страже и решительно пресек эту попытку, схватив его сзади за косуху. Черт что-то недовольно буркнул, но был вынужден смириться с произволом руководства, тем более что тягаться с Солнцевским ему было не под силу. Рогатому осталось только влюбленно смотреть на свою обожаемую, время от времени посылая ей воздушные поцелуи. Кстати, несравненная и луноликая также время от времени посматривала на румяного мальчиша-плохиша в странных кожаных доспехах. Причем в ее взгляде явно проскакивал интерес к его персоне. Заметив это, Изя совсем ошалел, и только жесткий контроль со стороны Солнцевского не позволял ему тут же броситься к ногам своей таинственной избранницы.
А Каюбек Талибский неспешно и обстоятельно рассказывал, как лично застукал Изю в спальне его дочери, а в качестве доказательства продемонстрировал присутствующим красную бандану.
В этот самый момент Илюха хорошенечко ткнул своего коллегу локтем под ребра, тем самым, хотя бы временно, вывел его из любовного транса. Черт еще некоторое время удивленно осматривал окружающих и, только немного придя в себя, демонстративно поправил точно такую же бандану, красовавшуюся на его голове.
Берендей в очередной раз отчетливо хмыкнул и обратился к Каюбеку Талибскому:
— Таким образом, вы утверждаете, что именно средний богатырь «Дружины специального назначения», именуемый волею родителей Изей, повторно проник в ваш терем?
— Да.
— Там он, опять-таки повторно, обесчестил вашу дочь?
— Да.
— А после этого скрылся в неизвестном направлении?
— Да.
— И соответственно вы требуете его смерти? — на всякий случай уточнил Берендей, которого сложившаяся ситуация удивляла и развлекала одновременно.
— Нет.
Услышав такой ответ, князь удивленно вскинул брови и решил изменить формулировку.
— Вы требуете, чтобы его... — Тут Берендей несколько замялся, подбирая нужное слово, а если быть точнее, действие.
Наконец он нашел нужные слова:
— Чтобы он больше никого не смог опозорить?
При этих словах Изя вышел из влюбленного транса без посторонней помощи, встал в позу защитника при исполнении штрафного удара и для полного спокойствия занял место за могучей спиной друга. Однако опасения его были напрасны: на этот вопрос бухарец ответил решительное «Нет!». Тут даже Берендей растерялся.
— Так чего же вы требуете?
— Я требую, чтобы он взял в жены мою несравненную, луноликую дочь.
В зале повисла гробовая тишина, уж очень неожиданное было требование.
— Я согла... — начал было Изя, но острый каблучок на Любавином сапоге решительно опустился на его ногу.
У черта от боли чуть не лопнули глаза. Он уже открыл было рот, чтобы завопить что есть силы, и только широкая рука Солнцевского, вовремя заткнувшая ему рот, не дала вырваться звуку наружу.
Илюха, конечно, несколько удивился решимости Соловейки не дать окольцевать своего друга, но в целом был с ней солидарен. В таком тонком деле торопиться не надо, а перед свадьбой неплохо было бы хотя бы взглянуть на «луноликую» и «несравненную». Глаза, конечно, вещь хорошая, но для семейной жизни не первостепенная. А Соловейка решительно отстранила коллег в сторону и вышла вперед:
— Протестую! Вина моего подзащитного по первому эпизоду не доказана, к тому же разбирательство по данному вопросу нам еще предстоит. А что касается последних обвинений в обесчещении Газели, то хочу официально заявить, что мой коллега имеет стопроцентное алиби.
Услышав такое вступление, Илюха тут же отпустил рогатого. Кстати, последний так же находился под впечатлением услышанного и воспользоваться полученной возможностью поорать явно не собирался. Между тем Любава продолжала блистать на том поприще, которое до сих пор было в ведении старого хитрого черта.
— Последние два дня средний богатырь находился на охоте вместе с нашим дружинным Змеем, князем Берендеем и княгиней Агриппиной. Таким образом, он никак не мог проникнуть в «Иноземную слободу» и уж тем более не мог обесчестить Газель.
