— Вы опоздали, — заскрипел Филин.
— Ну, — согласился я.
— Воспитанные люди так не поступают…
— Я не совсем человек, да, судя по всему, ты тоже, так что хорош бакланить и звони о делах.
Филин поморщился (какие мы нежные!), но сумел взять себя в руки и продолжил:
— Насколько я знаю, в данном обличье вы находитесь совсем недавно. Прежнего Шарика я помню отлично это был обыкновенный пес, правда, хороших кровей.
Я показательно зевнул и продолжил гнуть свою линию:
— Ну.
— Ни я, ни мой хозяин лично к вам ничего плохого не имели. Однако произошел нелепый конфликт на пристани, потом вы ночью спутали все наши карты…
— Погоди, я чей-то не понял, ты мне будешь всю мою биографию рассказывать? — резко перебил я.
— Нет, — осекся карлик, — это было необходимо, чтобы перейти ко второй части разговора.
— И сколько будет всего частей? Лично у меня мало времени, чтобы тут с тобой прохлаждаться. Не тяни, переходи к сути.
— Да, конечно. Я и пытаюсь. Мой хозяин, великий Гордобор, поручил мне передать вам свое предложение.
— Не надоело на дядю шестерить? — между делом поинтересовался я.
— Я не шестерка, я почти друг, — скрипя зубами, проговорил Филин.
— Ага, только что же ты не за княжеским столом сидишь, а по беседкам с левыми предложениями носишься?
Видимо, я тронул больное место — Филин позеленел, но все-таки продолжил:
— Мои взаимоотношения с премьер-боярином к нашему делу не относятся.
— Не к «нашему», а к «вашему». Лично меня все, что ты тут пробакланил, не колышет.
— Так вы мне договорить не даете! — взмолился переговорщик.
— Ладно, ври дальше.
— Так вот, на чем это я остановился? — Филин явно был в растерянности.
— Ты че! Я еще тебе подсказывать должен, да? Ты меня за кого держишь! — Для полноты ощущений я даже немного привстал.
— Да нет, что вы?! Просто дайте мне договорить.
— Ну.
— Так вот, великий Гордобор не видит вашей личной выгоды в пребывании в Кипеж-граде и предлагает вам за солидное вознаграждение покинуть наш город. Все равно: в обличье ли пса или восстановив ваше истинное. Это место находится под контролем Гордобора, и двум колдунам здесь будет тесно. Повторяю, лично к вам у него претензий нет.
— И сколько твой хозяин намерен мне заплатить, если я завтра же исчезну из города? — лениво протянул я.
— Мой хозяин — щедрый человек, и, думаю, пятьдесят золотых монет вполне приличная сумма для такой маленькой услуги.
— Мало.
— А сколько бы вы хотели?
— Двести.
— Сколько? — переспросил оборотень.
— Ты что, глухой?
— Вроде нет, но мне показалось, вы назвали цифру двести.
— Ты не только глух, но и туп, — спокойно резюмировал я и перевернулся на другой бок.
— Позвольте, но двести монет только за то, что вы уйдете из города, — это слишком много.
— Это не за то, что я уйду, а за то, чтобы не мешал вам обтяпывать свои темные делишки. А за это двести монет не такая уж большая сумма. Уверяю, что одно моё присутствие здесь обойдется вам значительно дороже.
— Позвольте полюбопытствовать, а почему вас так заботит судьба Селистены?
— Не позволю.
— Но, может быть… — начал было Филин, но я резко пресек его попытку:
— Нет, не может.
— Впрочем, если вы согласны на мое предложение, то этот вопрос не существенный. Думаю, что могу взять на себя ответственность и согласиться на двести монет.
Вот это да… Двести золотых монет — это целое состояние! И Гордобор готов их заплатить, чтобы прикончить рыжую. Положение оказалось даже серьезней, чем я рассчитывал. Чем же боярышня им так мешает? Мне, конечно, тоже несколько раз хотелось ее от души цапнуть, но так. это из-за ее колючего языка. А ни Гордобор, ни Филин в беседах с рыжей язвой вроде замечены не были. В чем же тут дело?
— Ладно, по рукам! — Я кинул взгляд на мои мохнатые конечности и поправился: — Точнее, по лапам. Вы башляете мне двести монет, а я линяю из города.
— Отлично! — Филин, не скрывая радости, протянул мне потную ладошку.
— Но при одном условии.
— Каком? — Оборотень резко отдернул руку.
— Ты расскажешь мне, почему вы так хотите извести Селистену.
Филин опечалился. Обсуждение этой стороны, без сомнения, не входило в его планы. Маленькие глазки забегали, и оборотень явно начал придумывать какие-то отмазки.
— Будешь врать — укушу, — спокойно предупредил я и сверкнул двумя рядами белоснежных клыков.
— Что вы, что вы! У меня и в мыслях не было!
— Было. Смотри, оборотень, я тебя насквозь вижу.
— Я не могу рассказать вам всего.
— Расскажи часть.
— Скажем, так: она мешает некоторым планам великого Гордобора.
— Интересно, если Гордобор действительно такой великий, чем же ему может помешать такая пигалица?
— Бывают случаи, когда размер и сила не имеют никакого значения, а одно существование человека явится причиной целой цепи событий.
— Что-то ты темнишь, — недовольно заметил я. — Любой человек является причиной цепи событий…
— Да, но не у любого рыжие волосы.
— А при чем тут цвет волос, разве в городе одна она рыжая?
— Одна.
Филин вздрогнул и прикусил себе губу, похоже, что он ляпнул что-то лишнее. Что ж, этого я и добивался. Но теперь он закроется, как раковина, и больше ничего из него не вытянешь. Ладно, приступаем к финальной сцене.
Я чуть привстал и сделал небольшой шажок в сторону Филина.
— Плохой из тебя слуга, Филин.
— Это почему? — насторожился оборотень.
Я проигнорировал вопрос и, добавив в голос стали, продолжил:
— Пожалуй, я задержусь в вашем городке подольше, чем рассчитывал.
— Но мы же договорились! — заволновался Филин.
— О чем? — удивился я и сделал еще один шаг к собеседнику.
Филин отступил:
— Ну как же?! Мы платим вам двести монет, и вы покидаете Кипеж-град.
— А вы спокойно убиваете беззащитную девчонку.
Филин отступил еще на шаг и яростно засверкал глазами.
— Это уже не твое дело! Беги, пока не поздно, смотри, как бы тебе Гордобор хвост не подкоротил.
— Так ты что, смерд, угрожать мне вздумал? На кого тявкаешь, сявка?! Знаешь, что я могу с тобой сделать, таракан недодавленный?
