Сварог моментально приободрился. Дело оборачивалось не самой
скверной стороной, Это не военный корабль, голову можно прозакладывать. Ни один
капитан военно-морского флота, о какой бы державе ни шла речь, не потерпит на
борту скопище таких разбойников, одетых и вооруженных вопреки веем строгим
регламентам. Точно, пираты на горротской службе… или попросту пираты,
вывесившие флаг, на который не имеют никакого права. Широко распространенная
привычка, как с ней ни борются законные обладатели того или иного штандарта.
Правда, Сварог еще не слышал, чтобы какой-нибудь нахал осмелился самочинно
вывесить за кормой хелльстадский флаг, но и это, надо полагать, не за горами…
Вразвалочку подойдя к нему и остановившись в двух шагах,
верзила по имени Бунак жизнерадостно расхохотался:
– Здорово вас, дяденька, ободрала беляночка… Видок такой,
что хоть в «скамейку» играй…– и прищурился испытующе.
Это было пока что не прямое оскорбление – просто-напросто
незатейливая проверка на предмет того, знаком ли неизвестный с нравами и
жаргоном «теневой стороны» жизни.
После нескольких дней, проведенных в обществе Бангала и его
приближенных, Сварог знал иные тонкости не хуже заправского каторжанина или
поседевшего на службе сыскаря.
– С полным нашим удовольствием, – сказал он, – но
только ежели первым столяром со своим рубанком…
Достойный был ответ, означавший, что в «тарабарской музыке»
Сварог не новичок, и вообще, где на него сядешь, там и слезешь. Судя по глазам
верзилы, он эти нюансы оценил соответствующим образом, но зацокал языком:
– Извиняюсь, дяденька, обознатушки… Сами столярами, без
подмоги моем ноги… А только уж, не взыщите, белуха вас и в самом деле
чистехонько ободрала… Обхождение знаете, а вот росписи нет ни единой… из
«тертых болтаев» будете, а?
– Вот именно, – сказал Сварог. – Купец я,
уважаемый, из Пограничья. Мы в жизни всякого навидались и нахватались, чего уж
там…
– Понятно. А чего тут в одиночку делаете?
– Плыл на корабле с товарами, – сказал Сварог. –
Корабль был не мой, я еще на свой не заработал. Шторм. Шлюпка. Выбросило сюда.
Дней десять болтался, доел все, что было, хотел за сапоги приниматься, так
теперь и сапог нету…
– Ну, придумаем чего-нибудь, – сказал верзила. –
Спасибо скажите, что мы вас заметили еще до того, как прошла белуха, а еще
допрежь нее просквозил Морской Бегун, чтоб ему утонуть в неглубоком месте,
твари бессмысленной… Не годится же бросать живую душу в столь печальном
положении, вдруг вы нам да и пригодитесь, мы ребята незатейливые, плаваем себе,
куда ветер несет, собираем грошик к грошику… Меня, например, зовут Бунак, я на
нашей посудине палубным мастером… Растолковать?
– Не нужно, – сказал Сварог, глядя на него с некоторым
уважением.
«Палубным мастером» на пиратском – пираты, никаких
сомнении! – корабле именуется начальник абордажной команды. Отнюдь не
самая спокойная и безопасная должность, трусам, недотепам и тугодумам на ней
делать нечего…
Бунак повернулся к одному из своих, щелкнул пальцами:
– Одолжи-ка попавшему в беду свою шмотку, вы с ним вроде
одного сложения… – перебросил Сварогу зеленый кафтан с потускневшими
серебряными позументами. – Прикройтесь уж, а то у нас баба на борту, чтоб
ее…
«Баба на борту?!» – не на шутку удивился Сварог. Вещь для
вооруженного корабля неслыханная. Бывают, конечно, пленницы, захваченные выкупа
ради или более легкомысленных целей, но отчего же физиономия у палубного
мастера на миг стала такой, словно он одним махом разжевал ядреный лимон?
Положительно, что-то за этим крылось…
– Ага, вот именно, – грустно сказал Бунак, заметив его
удивление. – Получилось так… А кафтанчик-то на вас и впрямь хорошо сидит,
даже по шву нигде не треснул… Совсем другой облик внешнего вида. Разрешите
поинтересоваться вашим честным имечком?
Решив не напрягать мозги, Сварог преспокойно бухнул:
– Робинзон Пузо.
– Имена у вас, в Пограничье…– хмыкнул Бунак совершенно
спокойно, как и подобает человеку, не знакомому с литературной сокровищницей
планеты Земля. – Ну да мы ж их не сами выбираем, родители подсуропливают,
иногда вовсе даже не подумавши… Пузо – это, стало быть, не прозвище, а фамилие
такое?
– Ага, – сказал Сварог. – Прапрапрадедушка мой, по
семейным легендам, славился необъятным чревом, вот незаметно у его потомков это
в фамилию и превратилось, так во все бумаги и внесена…
– Ну, что делать. Бывают примерчики и похуже… Садитесь,
дражайший Робинзон, пожалуйте в гости, мы ребята незлобивые, а помогать
человеку в вашем положении – дело святое… Эгей, навались!
Гребцы приналегли на весла, и шлюпка понеслась к кораблю, на
котором начинали распускать паруса. Стоя рядом с Бунаком на носу, Сварог
напряженно ждал, когда покажется название – как будто это что-то решало в его
положении и хоть что-то могло изменить…
«Клякса», подхваченная ветерком, развевалась во всей красе.
Это зрелище не прибавило Сварогу хорошего настроения. Этому флагу он с
превеликим удовольствием отыскал бы иное, более непотребное применение, нежели
гордо развеваться на свежем ветерке. Шлюпка обогнула корабль с правого борта…
Побуждаемый здоровой подозрительностью, он произнес
заклинание, чтобы знать, с чем имеет дело – мало ли какие сюрпризы возможны,
мало ли какие морские гнусности могут появиться не только ночью или в
рассветных сумерках, но и белым днем…
Корабль остался прежним, это был не мираж, не видение, не
иллюзия, созданная легендарной Серой Каракатицей, еще одним крайне
отрицательным персонажем фольклора, якобы создававшей детальнейшие образы
кораблей с моряками на борту, а потом лопавшей неосторожных жертв
кораблекрушения, усевшихся ей на спину в твердой убежденности, что пребывают на
борту спасшего их судна…
Корабль был самым обычным – а вот остальное…
Действительность превосходила худшие ожидания. Вокруг трехмачтового парусника с
двумя пушечными палубами высоко поднимался черный ореол. Самые разнообразные
формы и очертания – словно полосы черного полярного сияния переливаются всеми
оттенками вокруг верхушек мачт, словно исполинские, причудливые, черные
снежинки висят, касаясь нок-реев, словно фестончатые, замысловатые карнавальные
гирлянды протянулись меж мачтами (только все они чернее ночи), а палуба укутана
облаком серой мглы… Сварог видывал нечто подобное – но не в таких масштабах.
Зла и черной магии было хоть отбавляй, хоть ковшом черпай, корабль им
прямо-таки пропитан. Его спутники, сидевшие в шлюпке, правда, оказались самыми
обычными людьми, никакого отношения не имевшими к мраку. Но сам корабль… Куда
это его занесло?
Он торопливо напялил панцирь, это но уже умел. Теперь любой,
кому вздумалось бы его прощупать посредством методов, не имеющих никакого
отношения к обычным пяти человеческим чувствам, видел бы перед собой среднего
жителя Талара, ничем особенным не отличавшегося, никакими магическими
способностями не владевшего, недалеким и говорившим чистую правду без малейшей
примеси лжи.
