– Не вилять. Не рассусоливать. Отвечать быстро и подробно…
Куда нас везут?
– На Катайр Крофинд, – пуча от усердия глаза, внятно
выговорил собеседник. – На плантации. Хлопок пестовать, смолу
дерень-дерева собирать. На десять лет, по указу его величества короля Сварога.
Несмотря на унылость ситуации, Сварог в первый миг едва не
расхохотался во весь голос. Таких трюков судьба с ним еще не вытворяла: угодить
в плавучую тюрьму, везущую каторжников на плантации по своему же собственному
указу… Комедия!
– Это и раньше вовсю практиковалось, – заторопился
собеседник. – Заместо каторги или там тюремной отсидки. За шиворот, на
корабль – и вкалывай на островах весь свой срок. А совсем недавно король
Сварог, чтоб ему ежа родить против шерсти, бабахнул новый указ, по которому на
острова запихивают уже на полную десятку, невзирая на приговор и срок, и не
только всякую мелочь, а всех подряд, кто попался под горячую руку, смотря по
закоренелости. Вот и вышло, что угодили в трюм даже господа тарабарские аристократы…
– он опасливо повел глазами в сторону уркаганских затылков. – Под метелку
гребут, страшное дело, тюрьмы чистят, а еще…
– Хватит, я уяснил, – мрачно сказал Сварог.
Не было необходимости выслушивать вульгарное и краткое
изложение своего же собственного указа. Все правильно, именно так и было
сформулировано: «…заматеревших злодеев, закоснелых в своих противозаконных
прегрешениях, а также упорном бродяжничестве». Десятку в зубы – и езжай
развивать экономику далеких островов, ухаживать за хлопком, собирать смолу
дерень-дерева, из которой готовят великолепную синюю краску. Что характерно,
без всякого досрочного освобождения: скорый, но справедливый суд короля Сварога
столь слюнявого гуманизма не предусматривает…
Разумеется, он не собирался считать свой указ ошибкой или
перегибом. Все было задумано совершенно правильно: и континент освободится от
уголовничков, бродяг и прочих тунеядцев, и экономике явная выгода.
Однако же, повороты сюжета! Как его угораздило, в конце-то
концов, угодить в жернова собственной мельницы? Сварог никогда не питал
особенных иллюзии насчет своей же верноподданнической бюрократии: заранее было
ясно, что будут и злоупотребления, и накладки, и поводы для
взяточничества, – полностью искоренить подобное невозможно. Но откуда такие
перехлесты?
– Как я сюда попал? – спросил он сумрачно.
– А ничего удивительного, ваша милость… Подвернулись,
изволите ли знать, под горячую руку, для ровного счета, в неразберихе…
– Точнее.
– А точнее – совсем просто. Нашу братию на ночь заперли в
пересыльном лабазе, что у самого моря. Все, как положено: решетки, замки,
вахари с собаками – дело отработанное. Только посреди ночи приключилась
странность. На соседнем причале что-то взорвалось, представления не имею, что и
почему, кто бы нам, убогим, растолковывал… Однако грохнуло так, словно небо
повалилось на землю. В незапамятные времена, говорят, так города на воздух
взлетали во время тамошних жутких войн… Ну, бабахнуло, доложу я вам! Мы уж
думали, конец света, новый Шторм, окончательный и законченный катаклизм… Стена
обрушилась, что ограждала наш лабаз от соседнего причала, а у лабаза обвалился
один угол… И нашлись среди нашей братии такие штукари, что голову не потеряли,
не в пример общей массе. И ломанулись в пролом, не теряя времени, –
рассудили, должно быть, что хуже не будет, а второго такого шанса определенно
не предвидится… Вахари, кто опомнился так же быстро, кинулись пресечь и
воспрепятствовать. И ведь успели, псы… Почти всех похватали, с ног посбивали,
древками по печенкам… Только трое все равно успели утечь, выскочили за стену –
и лови их теперь хоть по всему свету… Уж я бы на их месте тоже вчистил, чтобы
пятки дымились…
– Без лирики, – сказал Сварог. – Ближе к сути.
– Суть-то была такова… Нас же не на виселицу везут – на
долгие работы. Каждая пара рук в цене и считается ценным казенным имуществом. И
на Катайр Крофинде с главного вахаря спросили бы за недостачу по всей
строгости. Три пары рук – это вам серьезная промашка и караемое упущение по
службе… Вот главный вахарь, судя по всему, и извернулся со страху. Когда
рассвело, пошел осматривать соседний причал, прихватил с собой своих псов… Я
сам видел краем глаза, когда нас гнали на пристань, зрелище было то еще: в
земле огромадная ямища, даже не ямища, а этакая огромадная канава, непонятно
как проделанная, все изрыто, перерыто, повсюду жмурики валяются… Соображаете?
Он, сучара хитрая, велел пошарить среди мертвых в поисках бесчувственных,
отобрал, надо полагать, тех, кто был попроще видом – уж никак не дворянин, не
почтенный какой. Нашел себе троих беспамятных и велел за руки за ноги оттащить
на корабль. Во-он там такой же, как вы, найденыш… а третий где-то в дальнем
углу, отсюда не видать… А чего? Недурно придумано. Может, кто-то из вас потом
правдочку и найдет… в чем лично я сильно сомневаюсь, уж простите. Но даже если
дело когда-нибудь вскроется, главному вахарю не будет никакого ущерба. У
него-то по бумагам все в ажуре: скольких принял, стольких и доставил – и уплыл
себе восвояси браво нести службу. Кто докажет, что это он все устроил? Никому ж
неинтересно его закладывать, всем приятно получить законные денежки, когда на
острове счет сойдется… А там – много воды утечет. Вы еще докажите сначала, что
это вы и есть, а не тот, чей номерок вам на шею приклепали… Семь потов сойдет.
– Вот, значит, как… – медленно сказал Сварог.
– Ну, я ж и объясняю: посмотрели они, что вы дышите, кости
целы, башка не пробита – и сволокли за руки-ноги на корабль. Благо отплывать
ему полагалось тем же утречком. Положили вас туточки, где мы с вами сейчас
сидим, а вы, ваша милость, были не в том состоянии, чтоб протестовать и качать
права… Якорь выбрали – и привет, море-океан…
– А моя одежда? Все остальное?
– Ну, ваша милость, к чему глупые вопросы? Одежду вашу
вахари наверняка прибрали, все, что было при вас, поделили… окромя того, что в
картину категорически не вписывалось, – документы там, бляха гильдейская,
или что еще у вас при себе было… Это-то, конечно, выкинули, тут и гадать не
надо. А что, сойдет с рук. Там, в порту, сейчас определенно не до вас троих, им
бы со взрывом разобраться. Я ж говорю: повсюду жмурики, развалины сплошные, ямы
невероятных размеров, кусок берега обвалился даже. Будто тыща бочек пороха
взорвалась единым махом, от одного фитиля… Уму непостижимый катаклизм, доложу я
вам. Вы, случаем, не знаете, что это там бабахнуло?
– Откуда? – произнес Сварог равнодушным тоном. – Я
в порту был человек случайный.
– Вот и попали под случай, хе… Вы не переживайте, и на
Катайр Крофинде люди живут – хотя, конечно, как вспомнишь, что десять лет
горбатиться, руки опускаются. Предлагали же мне идти официальным прислужником
при игорном доме, в градские обыватели обещали вписать, а я, дурак, кобенился,
хотя, если по совести, ночным ремеслом сшибал чистые гроши. Вот и угодил в
закоренелые, соскочить не успел вовремя…
– Так это ты за мной ухаживал? – спросил Сварог с
любопытством, подняв с досок все еще влажную холстинку. – Ведь не сам же
я…
