– Могу тебя успокоить, у меня совершенно другие планы…
– Интересно, какие?
– А вот это уже совершенно не твое дело, – вкрадчиво
сказал Джагеддин. – Коли уж ты ссылаешься на стародавние уставы, так и мне
позволь тем же фарватером идти… Сам прекрасно помнишь иные тонкости, договор
подписывал, как всякий рыцарь удачи… Капитан в обычное время не обязан
отчитываться перед командой в своих действиях и разглашать заранее свои
намерения… – он повысил голос. – Я что, не прав?
Сварог бросил по сторонам быстрый взгляд – очень многие,
только что яростным ревом выражавшие одобрение Бунаку, теперь кивали,
соглашаясь с капитаном.
– Так то – в обычное! – крикнул Бунак. – Режьте
меня на кусочки, но время сейчас самое что ни на есть необычное! Ты по тюленям
собрался палить!
– Да с чего ты взял?
– Соображаю же, не дурак!
– Нет, с чего ты взял?
– А зачем пушки заряжены картечью? Зачем мою команду
заставили вооружиться картечницами? Зачем все это?
Ухмыльнувшись, Джагеддин сказал, произнося слова так, словно
тщетно пытался что-то вдолбить малолетнему несмышленышу:
– Бунак, хороший ты человек, и драчун отменный, но вот с
сообразительностью у тебя всегда было слабовато. Я тебе по-хорошему, в который
раз напоминаю: есть писаный договор, где четко обозначены все права и обязанности
– и членов экипажа, и капитана. Я тебе еще раз говорю: капитан в обычное время
не обязан…
Не слушая более, Сварог подошел, взял палубного мастера за
рукав и шепнул на ухо:
– Лопни моя селезенка, он попросту тянет время…
– Вот и я так думаю, – зло прошептал Букнак. –
Хреновенькие дела. Эта стерва не зря смылась…
– Но надо же что-то делать. Протянем, может плохо кончиться…
– Думаете, я не понимаю? – оскалился Бунак. –
Нужен порыв, а его пока что нету… Убалтывает он ребят, чтоб ему…
Сварог его прекрасно понимал – и в самом деле необходим
порыв. Необходимо, по крайней мере, чтобы кто-то первым остервенело заорал
«бей!», сделал первый выстрел, нанес первый удар… И уж тогда понесется так, что
разжигать не придется. Но непохоже что-то, чтобы палубный мастер решился…
– Выстрелить? – спросил Сварог совсем тихо. – С
такого расстояния не промахнешься…
– Подождите! – вскрикнул Бунак с изменившимся
лицом. – Я ж не хочу, чтобы его убили, его бы в нормальное состояние
привести, в прежнее… Это ведь Джагеддин…
– Уверены? – поморщился Сварог.
– Всегда есть надежда…
«Твоим бы хлебалом, сударик, да медок наворачивать», –
подумал Сварог сердито. Плохо верилось, что капитана удастся еще вытащить из
той поганой ямы, куда он залез по собственному желанию.
А впрочем, это обстоятельство было сейчас не главным. Самой
насущной задачей оказалась другая: как поступить? Ему всерьез казалось, что
лихой напор, быстрый отчаянный удар по защитникам капитанского мостика волне
мог принести победу. Но палубный мастер, раздираемый меж человеколюбивым
желанием все исправить и старой любовью к своему капитану, похоже, не годился в
предводители. А за Сварогом то ли пойдут, то ли нет… Впереди явственно
обозначился тупик. Мятежники на глазах теряют решимость, началась тягучая перебранка,
а тем временем…
Вот именно – тем временем! Сварог почувствовал, как кожу на
лице ему стягивает словно бы морозом. Из-под двери, за которой скрылась Марута,
стали медленно, невесомо выползать завитки темного дыма, напоминавшие те, что
заполонили каюту, когда ведьма ухитрилась его себе подчинить. Только эти были
гораздо темнее – и гораздо красивее, следовало признать. Они напоминали уже не
дым, а скорее аккуратные узоры, наносимые чеканщиком на податливую медь, они не
расплывались, просто-напросто удлинялись, вытягивались, понемногу заполняя
капитанский мостик, покрывая чистые доски настила шевелящимся ковром,
безукоризненным узором, держась над самой палубой, распространяясь не так уж
быстро, но неостановимо, целеустремленно…
Ничего хорошего ждать от этого не приходилось, и не было ни
времени, ни желания гадать, что произойдет, когда эта пакость спустится с
мостика на палубу, под ноги собравшимся. Вот черные узоры уже скрыли подошвы
сапог рулевого, навытяжку застывшего у штурвала подтекли под ноги штурману,
стоявшему слева от Джагеддина с тяжелым двуствольным пистолетом в руке. Ничего
вроде бы не произошло с обоими моряками, но как-то ни примечательно оцепенели,
и что-то определенно случилось с их лицами, со взглядами – нечто темное,
злобное, принадлежащее не этому миру легло на физиономии, появилось в глазах
нечто такое, отчего рука Сварога сама собой оказалась на эфесе.
Не раздумывая, он шепнул Бунаку:
– Если начнется заварушка, не тяните, я вас умоляю…
И, убрав руку с эфеса, спокойно вышел вперед, приблизился к
защитникам капитанского мостика, прошелся перед ними гоголем, с рассчитанной
медлительностью, фасонно ставя ногу с пятки на носок. Глядя в испуганные,
озадаченные, сердитые лица, начал с расстановочной, по всем правилам
тарабарского народа, усвоенным в трюме корабля, чье название так и не успел
узнать:
– Ну, что лупалки выкатили, босявые? Гляди веселей, шушара
дерганая, не на собственных похоронах жмура давите! Вон ты, длинный, затвори
жевалку, ворона влетит, хавиру устроит! Вы что, давно чудасили без увесистых
непоняток? Делать нечего, гопота гунявая? Чего в репе чешешь, пузатый? Делать
мне нечего, кроме как с вами стукаться посреди потекучки, радости-то… Что
мурцаете дуры да щекоталки, не наигрались? Я вам барадаю, а вы прочистите
хлюпки и шевелите думалкой, корявые!
Он с радостью видел, что на обращенных к нему физиономиях
начинает все сильнее проявляться нечто вроде туповатой радости – с ними
говорили на хорошо понятном языке, и это чуточку меняло дело… Ободрившись,
Сварог развивал успех:
– Щекоталки попрячьте, бостында позорная, а то еще друг
другу зырки повыкалываете! Знает меня кто? Я вам что, чухарь от граблей, что ни
одна хлюнда не рисует с профиля и фаса?
В полном соответствии с тактикой подобных толковищ он выбрал
себе в качестве мишени пару-тройку конкретных физиономий – и смотрел главным
образом на них, обращался главным образом к ним, чтобы послужили катализатором,
учено выражаясь. Продолжал громко, бодро, жизнерадостно:
– Вы что, обочинные, не слышали, как вон тот дядька мою
звалку голосил на всю толпу?! Ну, кого спрашиваю? Звякните, за правду не
чурдану!
Послышался неуверенный, но внятный голос:
– Король Сварог…
И еще несколько, гораздо тише, повторили то же самое.
– Радости полные штаны! – заорал Сварог, косясь на
черные узоры, занявшие уже половину мостика и медленно распространявшиеся к
балюстраде, к Джагеддину. – Признали наконец, межеумочные! Ну да, все
верно. Я и есть Сварог Первый, король Хеллльстада, а также иных прилегающих и
отдаленных земель… Слышали обо мне, простодыры? Вы уж не посетуйте, ребятки, но
случилось так, что захотелось мне поразвлечься, вот и объявился в голом виде,
искупнуться в Белой Волне! Вы что, гутявые, решили, что меня спасаете? Да это я
вас спасаю от самых крупных жизненных пакостей…
