Собеседник понизил голос до шепота:
– Да нет, врать не буду… Это, изволите знать, вон те самые…
– он показал глазами в сторону разбойников. – Сначала они на вас и не
обращали особенного внимания, а потом отчего-то вдруг проявили самый
пристальный интерес, устроили аккуратнее, местечко выбрали посвободнее и
почище, примочки на голову клали… Их главный так и распорядился… Они до-олго
вокруг вас сидели, совершенно непонятно, отчего вы им так приглянулись… –
шептал он почти беззвучно. – Неспроста это, ваша милость, неспроста. Вы с
ними поосторожнее и поаккуратнее, народ, сами понимаете, видывавший
всевозможные виды, для них любого замочить, что два пальца… Терять-то нечего –
на Катайр Крофинде не вешают, только срок увеличивают, а этим, легко просечь,
серьезного человека не особенно и запугаешь…
Сварог посмотрел в ту сторону. Семерка серьезных людей
по-прежнему сидела к нему спинами – хотя, создалось полное впечатление, их так
и подмывало обернуться. Словно угадав его мысли, сосед протянул:
– С чего их потянуло на доброту, в толк не возьму. Видно,
для чего-то вы им надобны, и уж наверняка не для простой дури – вон, при них
натуральная «скамейка», а если хотели покуражиться, тут полно народу послабже
вас и попугливее, мелочи всякой пузатой… Они, если вы не поняли, определенно
прокрутили вам смотрины, это, как бы выразиться…
– Да ладно, все я понял, – сказал Сварог.
Откинулся назад, прижался спиной и затылком к нагревшимся за
день доскам борта, прикрыл глаза. Все, что следовало знать, он уже выяснил, не
было смысла продолжать пустую болтовню. Самое время подумать, как из всего
этого выбраться. Ситуация далеко не самая погибельная, нет особой опасности ни
для жизни, ни для здоровья – всего-то попал ненароком под свой же собственный
указ касаемо подонков общества, не на плаху везут, не на съедение чудовищу.
Должен быть какой-то выход, но искать его нужно не с кондачка…
Глава 2
Совещание в верхах
Пришлось в который раз убедиться, что не следует делать
культа из народной мудрости, в данном случае, из пословиц и поговорок. Утро
оказалось ничуть не мудренее вечера. За ночь Сварог так и не придумал ничего
толкового. Вообще, ночь прошла скверно. Спал он вполглаза, чутко прислушиваясь
ко всем звукам, доносившимся из вонючего и душного мрака, – был начеку, на
случай, если по каким-то своим неведомым соображениям разбойная братия вздумает
против него что-нибудь предпринять.
Обошлось. Они никак не дали о себе знать. С наступлением
темноты устроили, правда, небольшое развлечение на свой манер – судя по возне,
редким репликам и жеманному похихикиванию педрилы, незатейливо пользовали свою
«скамейку», но потом угомонились. Настала спокойная тишина, прерываемая порой
разве что чьим-нибудь вскриком во сне, бормотаньем, оханьем. Корабль шел на
всех парусах при ясной, как можно понять, погоде, в узкие щели меж добротно
сколоченными досками пробивался серебристый лунный свет, иногда над головой, на
верхней палубе, слышались ленивые разговоры стражников. Они, как стало понятно
очень быстро, бдели недреманно – хорошо понимали, сволочи, что под ногами у них
полно людей, которым совершенно нечего терять. Всю ночь ходили вокруг люка, от
борта к борту, от носа к корме, постукивая при этом, судя по звукам, древками и
прикладами.
Спать Сварогу отчего-то не хотелось – видимо, долгое
пребывание в беспамятстве сошло для организма за длительный здоровый сон. Да и
напряжение нервов давало себя знать. Так что хватало времени, чтобы о многом
подумать трезво и рассудочно…
Бессмысленно было гадать сейчас, кто из его людей погиб при
взрыве, а кто уцелел. Кто-то определенно погиб, а у кого-то были все шансы
уцелеть: например, у Мары с Гаржаком, находившихся на корабле, в отдалении от
суши. Зато те сыскари, что остались ждать поодаль от ворот, наверняка,
бедолаги, попали под взрыв…
Итак, часть тех, кто прибыл с ним в Фиарнолл, уцелела. Но
вот дальше-то что? Его, несомненно, начали искать практически сразу, насколько
это вообще было возможно в наступившей сумятице, – но, ручаться можно, ни
одна живая душа не в силах догадаться, что некий начальник конвоя, озабоченный
тем, чтобы сошелся счет вверенного его попечению поголовья, решил, добрать
разницу за счет первых подвернувшихся под руку мирных граждан… Зная Мару и
Гаржака, зная остальных – например, баронессу, которая в ночной вылазке не
участвовала, а оставалась в городе – можно с уверенностью говорить, что сейчас
к месту взрыва согнали все наличные полицейские силы Фиарнолла. И, ничего не объясняя
им прямо, велели, надо полагать, из кожи вон вывернуться, но просеять через
сито каждую кучку вырванной взрывом земли в поисках живых и мертвых. Да,
примерно так и будут действовать его люди, обнаружив, что король пропал без
вести.
Короля, разумеется, не найдут ни живым, ни мертвым. И тогда…
А вот тогда – ничего. Если не отыщется свидетелей, видевших, как этот сраный
вертухай уволакивал на плавучую тюрьму беспамятных, поиски зайдут в тупик.
Можно привлечь хоть целую армию, но какие задачи прикажете перед ней поставить,
если известно, что король словно в воздухе растаял? То-то…
Оставалась слабая надежда на старуху Грельфи, способную с
помощью каких-нибудь ухваток из своего не особенно богатого арсенала учуять
Сварога на плывущем к Катайр Крофинду корабле, – но надежда, вот именно,
слабая. Дохленькая, если откровенно. Может, старуха сумеет, а может, и нет…
Само собой разумеется, следует отмести громогласное
обращение к вертухаям. Нет смысла называть себя, перечислять свои титулы,
настаивать на своей подлинности, грозя виселицей и плахой. Все равно никто не
поверит, как не поверил бы он сам на их месте. Чересчур фантастично. Если
исключить полтора десятка посвященных в тайну людей – при том, что неизвестно,
сколько из них вообще осталось в живых – весь окружающий мир пребывает в
уверенности, что король Сварог сейчас находится в своем латеранском дворце,
из-за плохого настроения заперся в покоях и на людях почти не появляется, разве
что пару раз в день проходит по галерее, прогуливается по плоской крыше.
Между прочим, это недалеко от истины: роль Сварога во дворце
выполняет примитивная обманка, бестелесное подобие, двойник-призрак,
оставленный там Сварогом для пущей убедительности.
Нет, ни одна собака не поверит, что властелин чуть ли не
всего Харума вдруг оказался переряженным в фиарнолльском порту. Только на
посмешище себя выставишь, объявляясь. Этот вариант отпадает.
Остается либо покорно дожидаться прибытия на остров и
попытаться что-то предпринять там, либо в полном соответствии с
приключенческими романами (а также подзабытой идеологией марксизма-ленинизма,
предписывающей угнетенным непременно восставать против угнетателей) поднять
сотоварищей по несчастью на бунт, передушить вертухаев, захватить корабль…
Вариант номер два по здравому размышлению представал решительно
невыполнимым. Препятствовала специфика плавучей тюрьмы. Здесь, в камере,
бунтовать можно сколько угодно – весь бунт сведется к матерным выкрикам и
напрасной беготне от стены к стене. Конвой на подобный «мятеж» не обратит
особого внимания, разве что посмеется от души, наблюдая все это сверху, с
безопасного расстояния…
