Но как Сварог себя ни успокаивал, на душе творилось
неописуемое, там боролись самые разнообразные чувства, его бросало из крайности
в крайность – то верил, что вот-вот увидит черный провал (он просто обязан быть
правильной формы и огромного диаметра!), то преисполнялся самой черной
безнадежности, ругая себя мысленно, что свалял такого дурака, взялся за дело,
которое и за пару недель не закончить… «Господи, помоги! – воззвал он в
совершеннейшем отчаянии. – Помоги, господи! Ты ведь знаешь, каковы ставки
в этой игре…»
…У него не было при себе часов. Ни у кого не было – отправляясь
на захват вражеского судна ночной порой, как-то глупо украшать себя часами,
протягивать цепочку по брюху… Неизвестно, сколько прошло времени в сумрачной
духоте, влажной и жаркой до липкости, освежаемой изредка пронзительным шипением
вырывавшегося из баллона кислорода. Кислород Сварог расходовал крайне экономно,
неизвестно, каковы запасы и насколько их хватит. Глаза ломило от напряжения, от
однообразия того, что открывалось взору – камень, камень, сплошной камень,
расщелины, впадины, бугры, острые грани, причудливые тени, рыба промелькивает,
роится вокруг, привлеченная невиданным зрелищем. Странная Компания давным-давно
притихла. Сварогу, по крайней мере, пришлось чуточку легче – он как-никак мог
видеть в темноте, а его сподвижники могли усмотреть в кромешном мраке только
то, что освещал луч прожектора…
В какой-то момент он хотел даже выключить лампу, чтобы не
мешала – ему она была все равно без надобности. Но не стал – и правильно
сделал, как оказалось. Все решилось именно благодаря лампе…
Во время очередного маневра – нос в сторону скалы, нос от
скалы – Сварог краешком глаза увидел правее и ниже некий слабый и тусклый
отблеск, словно далеко от него вспыхнул и тут же погас огонек спички. Сознание
уже чуточку туманилось от недостатка кислорода, от жары и духоты, от
монотонности подводных скал – но все же хватило ума, чтобы подумать: в этом
огоньке было нечто неправильное. Неоткуда под водой взяться такому вот огоньку,
такому вот отблеску, и, коли уж Сварог его наблюдал, то это определенно означало
нечто новое…
Он развернул лодку, направил ее назад, покрутил штурвальчик,
набирая в цистерну – или систерну, как там ее правильно? – некоторое
количество забортной воды, чтобы погрузиться глубже. Лодка опускалась вниз
медленнее утюга, но и никак не с грацией воздушного шарика. По лбу, по бровям
ползли крупные капли пота, то и дело солено щипавшие глаза, Сварог мотал
головой, смахивая их, отчаянно пытался проморгаться.
Мара тихонько вскрикнула над ухом, машинально сжав его плечо
тонкими сильными пальцами. Луч прожектора провалился внутрь чего-то вроде
огромной пещеры, и там, внутри, снова сверкнул этот холодный блеск, приняв
дугообразную форму…
Не думая, не рассуждая, на чистых инстинктах Сварог повел
туда лодку, уже не обращая внимания на заливавшие глаза соленые ручейки. «А
Тагарон, пожалуй что, мог и не усмотреть, – подумал он с вялым
самодовольством. – Тагарон вряд ли умеет видеть в темноте, и он наверняка
не понял бы, даже если увидел, что это бледное, тусклое сияние – отблеск луча
прожектора на полосах светоотражающего материала… Откуда ему знать? Он и
терминов-то таких в жизни не слышал…»
Эти полосы, разделенные большими промежутками, опоясывали
туннель исполинскими кругами. Туннель был огромен, дощатая подлодка,
сработанная пусть и особо доверенными, но самыми обычными столярами или
корабелами, терялась в нем, словно иголка в пушечном жерле, мельком Сварог
подумал: если в результате каких-нибудь давних катаклизмов туннель окажется
завален, лодка прекрасно сможет в нем развернуться.
Чтобы жестоко не разочароваться потом, он заранее настраивал
себя на самый провальный финал: туннель завален… там нет никакой базы… а если
база и существует, там может и не оказаться субмарины… в сущности, он полагался
лишь на тысячелетние байки… крайне стойкие байки…
Шипение кислорода, завершившееся коротким фырчаньем. Голос
Мары:
– Последний баллон остался…
– Прибереги, – распорядился Сварог. – Кто знает…
И по-прежнему вел лодку вперед, сидя в жаркой, липкой,
потной духоте. Хорошо еще, что никаких особенных усилий от него не требовалось
– огромный туннель был прямым, как полет стрелы, светоотражающие кольца здорово
помогали, так что он просто держал руки на рычагах, глядя вперед и боясь
надеяться.
За спиной слышалось тяжелое, хрипящее дыхание, но никто не
жаловался, даже не пискнул. Все понимали, что к чему и держались из последних
сил.
Кольца внезапно кончились. Какое-то время Сварог, с трудом
соображая, по инерции вел лодку вперед, а когда догадался, что это означает,
ожесточенно завертел штурвальчики, вытеснявшие посредством каких-то неизвестных
механизмов воду наружу. Установил рули. Дернувшись, лодка пошла вверх.
И закачалась, наполовину выскочив из воды. Сварог торопливо
привел рули в горизонтальное положение, ударил по рычажку с затейливой медной
головкой, и прожектор погас. Теперь те, кто не обладал «кошачьим глазом», не
видели ни зги, да и Сварог не много смог рассмотреть: обширная водная гладь,
далеко впереди – нечто протяженное, правильной формы… Лодка всплыла в подводном
гроте, таком огромном, что не помогал и «кошачий глаз» – он позволял видеть в
темноте, но не мог наделить человеческий глаз свойствами сильной подзорной
трубы…
В следующий миг Сварог торопливо зажмурился – по глазам
ударило ослепительное сияние, показалось, что это конец, что их вот-вот
испепелит это обжигавшее ярче солнца свечение…
Понемногу перед глазами перестали плясать разноцветные пятна
и полосы, он вернул свой взор в нормальное состояние – и убедился, что ничего
жуткого не произошло. Просто-напросто далеко впереди зажглись неисчислимые
шеренги прожекторов. Они не слепили, не били в лицо, они были направлены на
воду, так что Сварог отчетливо видел крохотные круги, еще разбегавшиеся от
качавшейся на воде лодки. Другие огни освещали высокий пирс, судя по структуре,
не из камня сложенный, а, похоже, из бетонных плит. А у пирса, далеко впереди…
У Сварога перехватило дыхание. Он не полагал себя настолько
уж мягкотелым, чтобы считать, будто к ручейкам пота на лице примешались слезы,
но в такой момент все могло случиться… Очень уж подозрительно у него затуманились
глаза, хорошо еще, что никто не мог это понять…
Он сморгнул то ли пот, то ли слезы. Следовало гордиться
собой, следовало вопить и прыгать, махать руками, идиотски хохотать – но он был
чересчур вымотан. Умение еще не означает, что он получил навыки – им-то как раз
взяться было неоткуда. Заклинания позволяют овладеть лишь умением, и не более
того, а навыки, как им и положено, приходят очень нескоро… Он был чертовски
вымотан своим дебютом в роли капитана Немо.
Она была пришвартована у пирса, чуть левее того места, на
причале, к которому Сварог медленно вел лодку. Она превосходила жалкое изделие
хитроумного Тагарона примерно так, как превосходит тяжелый танк детскую
игрушку. Она была хищно-красива, как всякое изготовленное человеческими руками
оружие. Океанская субмарина, какие в своей прошлой жизни Сварог видел только в
кино. Чем-то она походила на них, чем-то решительно отличалась. Могучий корпус
не менее двухсот уардов в длину, сдвинутая к носу рубка, напоминавшая силуэтом
прямоугольник с изящно округленными верхними углами. Перед рубкой – нечто,
напоминающее орудийную башню с очень коротким и очень толстым стволом, позади
рубки – ряды странных пирамидок, похожих на чешую вымершего дракона. Дощаник
приблизился настолько, что субмарина нависла над ним крепостной стеной, и
Сварог уже мог прочитать буквы на носу: «РАГНАРОК». И рассмотреть знакомую
эмблему-крест из двух мечей и двух якорей, примерно на половине длины
скрепленные свернувшейся в кольцо змеей со странной головой, глотающей
собственный хвост…
