Однако квартира стояла пустая, и даже записочки Елизавета
Игнатьевна на столе не оставила. Старушки сели на кухне и стали размышлять, что
же могло с ней приключиться. Ни о каких родственниках Лиза им не рассказывала.
Имелись какие-то бывшие сослуживцы и стародавние знакомые, но где их искать,
они не знали. Попробовали изучить телефонную книжку, но никому позвонить так и
не решились — время позднее, и объясняться с незнакомыми людьми им казалось
затруднительным. Минуло и десять, и одиннадцать — Лиза не появлялась. Они
прислушивались к останавливающимся под окнами машинам — может, она на такси
приехала, ловили шорохи за дверью — вдруг ключ повернется, и тогда отляжет от
сердца, и настроение сразу поднимется. Но все было тихо. Время шло к
двенадцати, и они стали всерьез обсуждать, обращаться ли сразу в милицию или
сначала обзвонить больницы.
— Как думаешь, сексуальных маньяков можно
исключить? — спросила Светлана Петровна.
Подруга в ответ лишь вздохнула:
— Дорогая, в нашей стране можно исключить только
нападение диких слонов.
Окончательно расстроившись, решили выпить и как-то незаметно
прикончили начатую на прошлой неделе бутылку настоянной на лимонных корках
водки — произведение Елизаветы Игнатьевны.
Обе сидели на кухне, грустные, тихие и слегка окосевшие,
почти не разговаривая, готовясь к последнему отчаянному шагу, когда из
предбанника до них донесся шум.
Радостно вскрикнув, старушки бросились к двери, но
оказалось, что шум раздавался из-за внешней двери в тамбуре.
— Странно, что это она так долго с ключами возится, мы
ведь на один замок закрыли, — задалась вопросом Александра Станиславовна.
— Давай ей сами откроем…
— Подожди, может быть, это соседи? Посмотри в
глазок, — потребовала Светлана Петровна.
Александра Станиславовна прильнула правой половиной лица к
дерматиновой обивке и задохнулась от волнения.
— Сюда кто-то лезет, — страшным шепотом сообщила
она. — Огромный! Теперь понятно, что случилось. Лизку по голове стукнули,
потом ограбили, забрали ключи и теперь хотят обчистить квартиру.
Светлана Петровна немедленно принялась трястись от страха и
клацать зубами, производя примерно такой же шум, что и ее старая стиральная
машина.
— Как же мы теперь? — заканючила она. — Давай
в окно кричать, а?
— Погоди, он, кажется, один. Да, один. Думает, здесь
никого нет, гадина поганая. Вот что, — твердо сказала она. — У меня с
собой есть газовый баллончик. У тебя ничего?
Светлана Петровна помотала годовой и, заведя глаза,
выдохнула:
— Милицию, милицию скорее!
— Да они пока приедут… Слушай, у Лизы в духовке
чугунный утюг стоит, помнишь? Тащи его сюда. Мы сами обороняться будем.
— Я боюсь…
— Тащи, тебе говорят!
В глазах Александры Станиславовны появился подогретый
алкоголем азарт. Когда утюг оказался у нее в руках, она скомандовала шепотом:
— Стань у выключателя. Как только я махну рукой,
включаешь свет в коридоре и давишь баллончик вот здесь, понятно?
— А ты?
— А я дверь распахиваю и бью его утюгом!
— Куда?
— Да куда попаду.
Александра Станиславовна попала Медведю точно по затылку.
— Господи, здоровый какой, — простонала она, с
испугом оглядывая свой охотничий трофей. — И что же нам с ним делать-то?
— Надо связать, если он жив, — трусливо подсказала
Светлана Петровна.
Трусила она потому, что сумела выполнить лишь половину поставленной
задачи — включила свет. Баллончик с газом ей не поддался, хотя она давила на
него изо всех сил.
— Слушай, а где у Лизы бельевые веревки? Если бы она
дома была, представляешь, что этот зверюга с ней мог бы сотворить?
Светлана Петровна даже представлять себе этого не хотела и
побежала в комнату искать веревки.
— Может, простынями его? — крикнула из коридора
Александра Станиславовна, гордая своей победой над злом.
Зло было массивное, с бугристой спиной и огромными
кулачищами.
— Я тут клейкую ленту нашла, — пискнула Светлана
Петровна. — Широкую такую. Наверное, она для окон. Сгодится?
Лента сгодилась, и спустя четверть часа Медведь от шеи до
башмаков был плотно ею спеленут и сделался похожим на мумию неизвестного науке
фараона.
Скручивая его, старухи забыли, о первом испуге и даже
увлеклись процессом. Но наконец дело было сделано.
— А он жив вообще-то? — поинтересовалась одна
подруга у другой.
— Да не бойся, жив. Что такому бугаю сделается? Сопит
вон, как бульдог.
— А может, ему еще рот заклеить? — предложила
расхрабрившаяся Светлана Петровна. И не став дожидаться санкции подруги, взяла
и заклеила.
— Зря, — покачала головой та. — Как он будет
рассказывать, куда Лизу дел?
— Пусть он милиции рассказывает! Менты быстренько
выяснят, что он за фрукт. — И тут взгляд ее упал на пиджак Медведя,
который он уложил на коврик в предбаннике, а они подобрали. — Да мы и сами
можем все про него узнать! Сейчас карманы проверим!
— Думаешь, он с паспортом пришел квартиру
грабить? — усомнилась Александра Станиславовна. — Хотя черт его
знает. Вон, галстук на нем.
Иван медленно приходил в себя. Казалось, что настоящую
голову ему заменили на чугунную — она была тяжелой и гудела, как колокол. Рот
пересох, и язык неожиданно перестал в нем помещаться. Ни рукой, ни ногой он
пошевелить не мог и не сразу понял почему. С трудом приоткрыв глаза, увидел
стоящих над ним двух пожилых дамочек и застонал: ну какой же идиот! На радостях
забыл позвонить в квартиру, прежде чем лезть туда! Домушник хренов, напугал
двух бабок, они его со страху чуть не убили. «А может, еще убьют? —
неожиданно испугался Иван. — Старухи бывают такими мстительными и
жестокими — Тарантино и не снилось».
— «Федеральная антитеррористическая служба
безопасности», — медленно прочитала Александра Станиславовна в его
удостоверении и вместо того, чтобы удивленно ахнуть, с неудовольствием
добавила: — Спецслужб развелось, как бездомных собак. А этот тип на фотографии
похож на фашиста.
— Придется нам его развязать, — с огромным
сожалением откликнулась Светлана Петровна. И здравомыслящим тоном добавила: —
Пока он в себя не пришел.
Медведь уже пришел в себя, но решил не подавать вида.
— Мы его развяжем, как только он скажет, где
Лиза. — И Александра Станиславовна расклеила Ивану рот.
— Лиза в больнице, — не выдержал и все-таки подал
голос Медведь. Поскольку говорил он густым малиновым басом, обе старушенции
слегка струхнули. — Жизнь ее сейчас вне опасности. На нее напали в
переулке и стукнули по голове.
