— Ну? — спросил Алекс, не обращая внимания на
убойные запахи. — Что-нибудь проясняется?
— Кое-что, — уклончиво ответил Корнеев. —
Пока рано делать выводы. Я буду держать с вами связь и немедленно доложу о
результатах.
На прощание Алекс снова поцеловал Лайме ручку и сел в
спортивный автомобиль, очень подходивший ему. Возле арки он едва не столкнулся
с другим таким же крутым перцем, перегородившим выезд. Водитель прятался за
темными стеклами белоснежной красавицы-машины и не собирался уступать дорогу.
Только когда Алекс загудел, он неохотно отъехал.
— Смотри, какие смешные буквы в номере у этого наглого
типа, — засмеялась Лайма. — ХРЮ. Хотел бы ты иметь машину «Хрю»? Он
наверняка называет ее «моя хрюшечка».
Алекс Леджер тем временем махнул им рукой и укатил, сверкнув
эксклюзивными колпаками на колесах. Ключи от квартиры Дарьи он отдал квартирной
хозяйке, которая поджидала их на скамеечке.
— Я внес плату за два месяца, — пояснил он,
понизив голос. — Вот она и подобрела.
— Ну и тип, — пробормотал Корнеев, проводив его
взглядом. — Санкционировал каждое мое движение. Ни на шаг не отпускал. Все
желает держать под контролем. Знакомы мне такие личности.
— Сильный характер, — согласилась Лайма.
— Вижу, женщины просто обожают сильных! —
противным голосом заметил Корнеев, немедленно вспомнив вчерашнее появление Шаталова
в ресторанчике.
— Наверное. Только это не всегда хорошо. Добиваешься
любви сильного мужчины, а потом что-нибудь случается, и вся его сила
оборачивается против тебя.
— Никак проблемы в личной жизни? — Корнеев даже
остановился в изумлении. Его брови уползли вверх, согнав под челку морщины.
— Какая личная жизнь? — с горечью возразила
Лайма. — С тех пор как я вошла в состав группы "У", у меня нет
личной жизни. И теперь она испускает последние вздохи.
— Ну, не стоит утрировать.
Корнеев повеселел и принялся насвистывать.
— Зачем ты газету из квартиры взял? — вернулась к
насущным делам Лайма. — Она навела тебя на мысль?
— Конечно, навела. А тебя нет?
— Я не подряжалась быть следователем, — гордо
ответила та, стыдясь полного отсутствия догадок и озарений. — Давай-ка
присядем на лавочку, и ты мне все разжуешь.
— Лавочки мокрые после дождя. Пойдем в кафе под тент,
выпьем кофе. Тебе лучше заказать ирландский, с капелькой виски, чтобы вернуть
лицу нормальный цвет. После вчерашнего. Ох, не умеешь ты пить.
Лайма покосилась на него, но совета послушалась и некоторое
время молча наслаждалась горячим кофе. Потом перестала жмуриться, вздохнула и
попросила:
— Ну, приступай. Помогла ли тебе логика? Что ты можешь
сказать об этих двух штучках, Нине и Дарье?
— Не было никаких Нины и Дарьи, — оглоушил ее
Корнеев. — Девушка была одна. Одна и та же. Она морочила голову двум
братьям одновременно. Хотелось бы знать, как ее зовут на самом деле.
Лайма, которая видела все то же, что и Корнеев, не смогла
смириться с тем, что его ум оказался прозорливее, чем ее. Все представительницы
прекрасного пола втайне убеждены, что, поскольку мужчина рожден женщиной, он —
вторичный продукт.
— Господи, да с чего ты это взял?!
— Лайма, ты просто невнимательная. И в одной, и в
другой квартире, может быть, пару раз ночевали, и только. Никто там не жил. У
авантюристки, которая разыграла партию с Деджерами, наверняка есть собственное
жилье. Девица только делала вид, что проживает на заданной территории. Принесла
туда самые незамысловатые вещички. Иными словами, всякую дрянь, которая ей дома
не нужна.
«Плодотворная мысль», — подумала Лайма, терзавшаяся
тем, что никак не соберется переехать к Шаталову. По-настоящему сделать это в
настоящий момент нет никакой возможности, но тянуть с переездом тоже нехорошо.
Надо использовать чужую идею и переселиться номинально. Вслух же она спросила:
— Но почему все-таки одна девица, а не две? Как ты
догадался?
— Постельное белье привезено с собой. Хозяйская в
квартире только мебель. И простыни, которыми застелены кровати, сшиты вручную,
то есть на обычной швейной машинке. И в двух квартирах они совершенно
одинаковые.
— Ты и в постель лазил! — восхитилась Лайма. Ей бы
такое в голову не пришло. — А что, если девушки — сестры? Или подруги? И
одна подарила другой сшитый своими руками комплект постельного белья?
— Ерунда, — отрезал Корнеев. — В холодильнике
один и тот же набор продуктов — сыр, кефир и йогурт. Сыр «Российский», кефир
классический, йогурт с черникой. Это не еда, а так — паек на всякий случай.
Принадлежности для умывания идентичны. Однако у «Нины» там и паста начатая, и
мыло кончается, и щетка зубная истертая. А у «Дарьи» все то же самое, только
новенькое. Она купила себе на потом. Думаю, с девицей что-то случилось, иначе
она забрала бы купленные вещи с собой.
— Ну да!
— Вот тебе и да. Все очень дешевое. А это говорит о
том, что у нее нет лишних денег. В таких случаях покупками не разбрасываются.
— Да не случилось с ней ничего! — возразила
Лайма. — Леджеры ведь почему взволновались? Потому что ни Нина, ни Дарья
не приехали на дачу в день рождения Леонида. Но если девица одна, то совершенно
ясно, почему «они не приехали». Одна девица на двоих братьев! И братья ни о чем
таком даже не догадываются. С ума сойти. Может, она хотела их за что-то
наказать? Какая-нибудь личная драма?
Корнеев достал телефонную трубку и позвонил Леониду.
Поздоровался и спросил:
— Ваши отношения с Ниной ведь только зарождались,
верно? Это было… было… платонически, да-да. А до этого у вас не было никаких,
скажем, трагедий в личной жизни? Неприятностей с женщинами? Неожиданных
расставаний? А развод как проходил? Понятно… Ясно…
Он долго слушал, что говорил Леджер, потом отключился и
пожал плечами:
— Клиент в прострации. С Ниной — никакого интима, как я
и предполагал. С женой разводились по обоюдному согласию.
— Девице что-то было нужно от Леджеров, — заявила
Лайма. — Наверное, она все-таки хотела их ограбить. Леонид занимается
антиквариатом и — с какой стороны ни посмотри — весьма лакомый кусочек.
— Почему бы ей тогда не попытаться выйти за него замуж?
Или не стать его любовницей? Были все предпосылки. Да он бы ее озолотил!
— В самом деле… Так мы можем гадать до скончания века..
— У меня есть зацепка, — ответил Корнеев и
постучал согнутым пальцем по газете. — Эта «Читалка» в киосках не продается.
— Разве? — удивилась Лайма, только сейчас заметив,
какое количество бесхозных баб собралось вокруг их столика.
Они приходили и рассаживались концентрическими кругами,
стараясь оказаться в поле зрения Корнеева. Закидывали ножку на ножку, качали
туфельками и подкладывали под юные твердые подбородки загорелые ладошки. На
Лайму тоже смотрели пристально. Она догадывалась, что без внимания не осталась
ни одна мелочь, в том числе поехавшая петля на правом гольфе.
