Боясь, что вожделенный голос пропадет так же внезапно, как и
появился, Лайма закричала:
— Борис Борисович, это я, Лайма! Ой, только не
пропадайте никуда!
Дубняк покрылся холодным потом — все инструкции относительно
разговоров по телефонам противная девка уже успела забыть!
— Без имен, — прошипел он. — Вы что,
сбрендили?
— Ой, извините, это я от неожиданности. У нас столько
вопросов, тут такие дела — люди пропадают, а трупы появляются…
— Прекратите немедленно, — взвыл Дубняк, — я
же вас инструктировал!
— А как же мне докладывать? — обиделась Лайма. Ее
переполняла важная информация, которую непременно нужно довести до руководства,
а это самое руководство то исчезало на долгие недели, то не желало ее
выслушивать. — По телефону нельзя, встречаться — нельзя. Я бы представила
отчет в письменном виде, но я же не знаю, куда его направить?
Препираться таким образом было бессмысленно, и Дубняк
распорядился:
— Позвоните мне сегодня в 23 часа. Получите дальнейшие
инструкции. Все, отбой.
И он отключился. «Только бы, — подумалось ему, —
эти безумные разговоры не оказались в чьих-нибудь шаловливых ручонках. Ничего,
в общем, особенного, но все же…»
* * *
Могучая интуиция, долгие годы служившая Борису Борисовичу
верой и правдой, не подвела его и на этот раз. Жаль только, он не послушал ее
сурового голоса. Большие дела, как правило, губят мелкие проколы и глупое
стечение обстоятельств. Для Дубняка таким, мягко выражаясь, неприятным
обстоятельством стала внеплановая проверка, проводимая в этот день службой
собственной безопасности. Связана она была с тем, что один из оперативников был
изобличен в связях с людьми, которые, по некоторым данным, финансировали
известную террористическую группировку. Теперь необходимо было установить, не
имел ли он подельников среди сотрудников ведомства.
В девятнадцать ноль-ноль, как и было объявлено, в кабинете
руководителя службы собственной безопасности началось совещание по
предварительным итогам проверки. Руководитель, пожилой седой человек с
прекрасной выправкой кадрового военного, расхаживал вдоль длинного стола, за
которым сидели подчиненные. Докладывал эффектный брюнет лет сорока. Говорил он
размеренным, спокойным голосом, поочередно задерживая острый взгляд на
ком-нибудь из внимательно слушавших коллег и лишь изредка заглядывая в лежащие
перед ним бумаги. Завершая выступление, он сказал:
— Факты, которые я только что перечислил, потребуют
тщательного исследования, однако уверен, что уже сейчас необходимо наметить
комплекс мероприятий, дабы пресечь все на самой ранней стадии.
Руководитель, молча слушавший доклад, произнес:
— Для решения этих проблем создадим отдельную группу.
Завтра прошу Тарасова и Григорьева ко мне в девять часов — обсудим детали.
— Если позволите, еще один вопрос, — обратился к
нему брюнет и, получив разрешение, продолжил: — Был один странный звонок.
Вызываемый абонент находился в нашем здании, однако номер этот зарегистрирован
на гражданку Симакову, пенсионерку, 1923 года рождения. Как следует из перехваченного
нами разговора, ее номером пользуется, не знаем, постоянно или временно,
подполковник Дубняк. У самого Дубняка имеется служебный мобильный телефон.
— Точно он?
— Некая Лайма, позвонив по этому номеру, назвала
собеседника по имени и отчеству — Борис Борисович. Кроме того, первоначальная
экспертиза подтвердила, что голос принадлежит именно Дубняку.
— Что вас беспокоит? Наличие лишнего мобильного не
криминал…
— Разговор был очень странный.
— Точнее.
— Вот, извольте взглянуть. — И брюнет протянул
начальнику лист с распечаткой злополучного разговора.
Тот, прочитав, задумчиво потер подбородок и задумался.
Потом, обращаясь к брюнету, сказал:
— Не будем делать скоропалительных выводов. Вы
отследите разговор, который он назначил на одиннадцать. Потом и решим, как
быть. Проконтролируйте все телефоны — домашний, мобильные, ну и вообще…
— Разумеется, — тонко улыбнулся брюнет, который,
похоже, ходил в любимчиках у начальника, — все будет сделано.
Ровно в двадцать три ноль-ноль «тот самый мобильный»
зазвонил снова. Неслышно включилась записывающая аппаратура.
— Шеф, — сдавленным голосом сказала Лайма. —
Группа нуждается в содействии. У нас проблемы.
— Но пока все хорошо, — неохотно поощрил ее
Дубняк. — Объект постоянно на виду…
— Шеф, это подтасовка. Объект уже похищен… Скоро у
правительства потребуют денег. И наверняка это будет гигантская сумма.
— Ерунда, — отрезал Дубняк. Он сам придумал, что
Сандру Барр должны похитить, и, конечно, не мог поверить, что это случилось на
самом деле. — Выкупа не потребуют. Живите спокойно, занимайтесь своими
обычными делами, если будете нужны — я вас сам разыщу. Приказ — лечь на дно до
особых распоряжений!
— Шеф! — крикнула Лайма, обнаружив с его стороны
явное недопонимание происходящего. Испугавшись, что он сейчас даст отбой, она
выпалила: — Вы должны нам верить! Она въехала в страну под чужим именем, а того
типа, который встретил ее в аэропорту, почти сразу убили.
— Повторяю: лечь на дно! — рявкнул Дубняк и
прервал разговор.
Уже засыпая, он подумал: в конце концов, приказы не обсуждают.
Они хотели получить его инструкции, они их получили. И не посмеют их
проигнорировать. Единственное смущало его. Просто выйти из игры может только
Лайма. Она вернется к привычной жизни. А Корнеев? Дубняк лично обещал вернуть
его в аналитический отдел ведомства. Медведь вообще остается не при деле. У
него нет ни пенсии по ранению, ни другого источника дохода. Дубняк рассчитывал,
что группу "У" удастся безболезненно ликвидировать в ходе первой же
операции, а потом окончательно замести следы. И вот, пожалуйста…
На следующее утро в кабинете руководителя службы собственной
безопасности состоялась запланированная на вчерашнем совещании встреча. Подведя
итоги, руководитель службы, обращаясь к эффектному брюнету, поинтересовался:
— Что у вас по Дубняку?
Брюнет протянул ему лист, который тот молча прочитал.
Прикрыл глаза, посидел немного, потом коротко взглянул на подчиненных.
Перечитал текст еще раз. Люди, находившиеся в кабинете, напряглись — они хорошо
знали эту манеру своего начальника и уже ожидали распоряжений.
Распоряжения последовали немедленно:
— Охране, на все посты, приказ — Дубняка из здания не
выпускать ни под каким предлогом, даже на «Скорой». — Он кивнул одному из
сидящих за столом сотрудников, и тот поспешно вышел из кабинета — выполнять.
— Дальше. К кабинету Дубняка — наружное
наблюдение. — Он кивнул, и еще один человек бросился выполнять приказ.
