— Почему никто не вызовет милицию?! Это же безобразие!
Безобразие между тем, не придумав ничего оригинальнее,
двинулось к столику, за которым сидели Корнеев, Лайма и Лариса. Вид у него был
нехороший. На самом деле находчивый Медведь решил свести к минимуму количество недовольных
и поиздеваться над кем-нибудь из своих. Подойдя поближе, он растопырил руки и
пошевелил пальцами, как будто собирался поиграть в салочки. Реакция, которую он
вызвал у Раиной соседки, оказалась невероятно бурной.
Лариса вскочила с места, отшвырнув стул далеко в сторону,
схватила свою сумочку и в три огромных олимпийских прыжка оказалась возле
входной двери. Мелькнула короткая юбочка, темные волосы… И она исчезла
навсегда.
— Чисто сработано! — похвалила Лайма, допивая свой
кофе.
Но Медведь похвале не обрадовался. Он взялся двумя руками за
голову и грустно молвил:
— Я испугал женщину. …
— Не волнуйся, Иван, — успокоил его внезапно
оживший Корнеев. — Из пуганых женщин получаются самые покладистые жены.
— Кому-то ужасно повезет после сегодняшнего, — покивала
головой Лайма. — Надеюсь, Евгений, мы не раздавили твои едва зародившиеся
чувства?
— Она так хотела меня заполучить, что совершенно
потеряла стыд. Спасибо, что. вы пришли на помощь.
— Пожалуйста, — сказала Лайма. — Давай
рассказывай поскорее, что тебе удалось узнать от нее полезного.
— Да так, сущую ерунду. Она действительно частенько
захаживала к Рае Метелице на огонек. И, конечно, неплохо представляла себе
обстановку квартиры. Уверяет, что ничего нового в квартире не заметила.
Пересмотрела все безделушки, пооткрывала ящики, перебрала книги. Единственное,
на что она сразу обратила внимание, так это новый торшер и новый журнальный
столик. Вероятно, Рая заменила кое-что из мебели как раз в те две недели, что
они не виделись. И столик, и торшер модерновые. Стекло, дизайн… Не думаю, что
Рая свистнула их у Леджеров в качестве сувенира на память.
— Я тоже так не думаю, — пробормотала Лайма и
улыбнулась. Ее улыбки никто не заметил.
Лайму просто распирало доказать Корнееву, что она тоже
чего-то стоит. Он утер ей нос, когда так ловко разоблачил авантюру Ани
Петушковой, выдававшей себя то за Нину, то за Дарью. Но теперь и она будет на
коне. Кажется, она знает, за что убили Раю Метелицу. И догадывается, кто это
сделал. И, разумеется, попробует это доказать. Она подстроит такую хитрую
ловушку, что убийца в нее непременно попадется.
И это еще не все! У старушки Барровской в очечнике нашлась
записка: «Белый хрю». Услышав это, Лайма почему-то сразу поняла, о чем речь.
Мужики не догадались, а она — догадалась. Машина белого цвета, которую они с
Корнеевым видели во дворе того самого дома, где Аня Петушкова снимала квартиру
под именем Дарьи. Когда Алекс Леджер выезжал со двора на своей иномарке,
белоснежный «ХРЮ» с темными стеклами преградил ему путь. Бабуська Барровская
что-то знала об этой машине. Однако она до сих пор была без сознания и
прояснить ситуацию не могла.
Гордость Лаймы состояла в том, что она запомнила номер
белого автомобиля. Воспользовавшись моментом, залезла в компьютер и в базе
данных ГИБДД отыскала имя владельца и его адрес. Повторила в точности ту
процедуру, которую сам Корнеев проделывал, когда идентифицировал Абражникова.
Машина со смешным словом «ХРЮ» в номерном знаке принадлежала Аркадию
Николаевичу Мальчикову. Фамилия тоже была забавная, и Лайма не сдержала улыбки.
Она поедет по найденному адресу и взглянет на этого парня.
Если бы она знала, чем ей грозит сольный номер
художественной самодеятельности, то мгновенно поделилась бы своими мыслями с
остальными членами команды и заручилась их поддержкой. Но нет — ей захотелось
стать звездой сыска! Однако за желание стать лучше бог человека награждает, а
за желание стать лучше других — наказывает беспощадно.
Без всякой страховки, полагаясь лишь на свой талант и умение
располагать к себе незнакомых людей, Лайма отправилась по адресу проживания
господина Мальчикова, долго бродила возле дома с охраной, пыталась задавать
вопросы соседям — короче, засветилась по полной программе. Ничего не добилась и
решила временно отступить и собраться с мыслями. Для чего отправилась в парк,
на окраине которого оставила свою машину. Однако за руль сесть не успела. На
нее набросились сзади, скрутили и надели на голову мешок.
Глава 8
…Первое, что Лайма сделала, после того как пришла в
себя, — содрала с головы дурацкий мешок, сквозь который ничего не было
видно; И сразу же зажмурилась от яркого солнца, бившего прямо в глаза. Немного
посидела, привыкая к новым ощущениям, потом решила — хватит. Надо осмотреться и
понять, куда ее занесло, точнее — куда ее занесли.
Это была огромная комната, точнее зала, с большими окнами,
через которые внутрь врывались солнечные лучи. Обстановка скромненькая —
большой белый рояль, два исполинских дивана, пара стеклянных столиков, на
которых стояли вазы с фруктами и цветами, несколько кресел. В углу на низком
постаменте — мраморная девушка в ниспадающих одеждах и с кистью мраморного же
винограда в поднятой руке. Девушка показалась Лайме знакомой. Но несмотря на
то, что ее познания в области скульптуры ограничивались сведениями,
почерпнутыми из общедоступных хрестоматий по истории мирового искусства, Лайма
поняла, что это вряд ли оригинал — скорее копия виденного ею на картинке то ли
греческого, то ли римского шедевра.
Окна обрамляли красивые гардины с умопомрачительными
кистями. Общее впечатление портили лишь кованые решетки на окнах. Решетки тоже
были красивыми, но мощными и начисто отметали любую мысль о том, что в окна
можно вылезти или, наоборот, влезть. Первое сейчас очень интересовало Лайму.
Покрутив головой, она увидела, что в зале имеются две высокие
резные двери — одна за ее спиной, вторая — прямо по курсу. Убежденная, что обе
они заперты, Лайма для очистки совести подергала ближайшую к ней мощную
бронзовую ручку. Ручка легко подалась, и дверь стала уползать внутрь, открывая
панораму следующего помещения. Лайма осторожно просунула в приоткрывшуюся щель
голову — вдруг там притаился кто-то из похитителей? Никого не заметив, она
вошла внутрь.
Комната оказалась меньше размером, но более плотно
обставлена. Здесь стояло множество всякой аппаратуры, на одной стене висел
огромный плазменный экран, на трех других — чья-то графика в рамках и под
стеклом, мебель была низенькая и мягкая. Снова фрукты и цветы. Из этой комнаты
второго выхода не было. Единственное, что роднило оба помещения, — кованые
решетки на окнах.
Лайма развернулась и пересекла большую залу в обратном
направлении, почти не удивившись тому, что следующая дверь тоже открылась.
Похоже, это был чей-то будуарчик, выдержанный в пошло-розовых тонах. Широкая
кровать с розовым шелковым покрывалом, розовые занавесочки, того же цвета
пуфики, золотистый с розовым столик, уставленный множеством баночек, тюбиков и
флакончиков, над ним — большое зеркало. Розовые плафоны и лампы с абажурчиками
дополняли тошнотворную картину. Может быть, здесь гостила кукла Барби и
оставшуюся после нее обстановку еще не успели выбросить на какую-нибудь
специальную розовую помойку?
