— У Раи не было машины, — напомнила Лайма.
— Ну и что? Она могла такси взять, — пожал плечами
Корнеев.
— Ах, какой облом, какой облом! — воскликнула
Лайма. И тут же глаза у нее зажглись азартом. — Послушай, ты же у нас все
еще Абражников?
— Бр-р-р…
— Можешь придумать какой-нибудь повод для того, чтобы
вызвать обоих братьев в квартиру так называемой Нины? Или Дарьи?
— Ну… Наверное, могу. Но я сам тоже поеду, — предупредил
он. — Тебя одну не отпущу.
— Я и не прошу. Давай, позвони прямо сейчас. Может, нам
повезет, и они выкроят для тебя часок среди дня?
Они вышли на стоянку перед магазином, добрели до своей
машины и устроились в салоне. Корнеев достал мобильный и набрал номер.
— Сначала Леонид, — пояснил он для Лаймы. — А
потом уж Алекс.
Разговор длился недолго. Корнеев заявил, что у него
накопились вопросы, и лучше бы их снять в квартире Нины. Леонид согласился
приехать через час — потрясающая оперативность! Поэтому Корнеев сразу же
направил автомобиль в сторону проспекта Мира.
— Алекса братец постарается заполучить тоже. Если все
срастется, он подъедет немного позже.
В этот момент позвонил Медведь с очередным донесением.
— Мне ничего не удалось выяснить, — грустно констатировал
он. — Я с обеими встретился, и ни одна не сказала ничего путного про
поцелуи. Хотя обе страшно обрадовались, что их бывшими мужьями заинтересовалась
антитеррористическая служба безопасности.
— Ну, что же ты так!
— Они не желали вдаваться в подробности.
— А ты бы прямо сказал, что родине нужно знать, как
целуются их бывшие мужья. В целях безопасности всей страны.
— Я и сказал, — вздохнул Медведь. — Первая
ответила, что ее бывший целуется, как пылесос. Я спросил: «А что он при этом
делает?» И она ответила: «Громко втягивает в себя воздух».
— О! — воскликнула Лайма. — Иван, ты просто
младенец. Любая юбка может поставитъ тебя на колени.
Иван обиженно запыхтел.
— Ну а вторая?
— Вторая краснела, как девочка, попавшая в мужскую
баню. О поцелуях вообще не захотела разговаривать. Уперлась — и ни в какую.
— Блин, — прокомментировала Лайма. — Блин,
блин, блин.
«Похоже, и в самом деле придется принести себя в
жертву», — решила она. Потом вспомнила, что плохо выспалась, кое-как
причесалась, а косметичку забыла в ванной комнате. Костюмчик, переживший вместе
с ней невероятные приключения, требовал чистки и глажки. Вряд ли деловому
Леониду или стильному Алексу придет в голову к ней клеиться. А уж лезть
целоваться и подавно.
Однако она оказалась не права. Лихорадка, снедавшая ее, была
мгновенно замечена Леонидом. Роль секретарши Леночки у Лаймы получалась плохо —
она уронила сначала блокнот, потом ручку, потом сумочку. Галантный Леджер все
по очереди поднимал. И каждый раз смотрел на нее внимательно.
— А вот это что такое? — спрашивал Корнеев,
стараясь изо всех сил, чтобы вопросы, ради которых он вызвал клиента в квартиру
исчезнувшей Нины, не были откровенно глупыми. — А это?
Заметив взгляды, которые бросал на нее Леонид, Лайма так
разволновалась, что пошла на кухню — попить водички. В этот момент приехал
Алекс, и Корнеев немедленно переключился на него. Леонид некоторое время
постоял в дверях, покачиваясь с пятки на носок, потом отправился на кухню вслед
за Лаймой. Вошел и небрежно закрыл дверь.
— Что с вами? — спросил он странным глухим
голосом. — Вы нервничаете.
Мысль о том, что она, возможно, оказалась лицом к лицу с
безжалостным убийцей, неожиданно лишила Лайму остатков самообладания. Она
икнула и отступила к столу. И проблеяла:
— Вы мне… Вы мне… Очень нравитесь…
Тогда Леонид сделал широкий шаг в ее сторону и очутился
совсем близко. Глаза у него были чудовищные — выпуклые, как у жабы,
светло-синие, с осколками антрацита вместо зрачков. К его лицу прилила кровь,
покрыв щеки и скулы неровным румянцем; Губы стали ярко-красными, неприятными. У
Лаймы подогнулись коленки. И тогда Леонид взял ее одной рукой за подбородок, а
другой — за волосы на затылке. И изготовился к поцелую.
Но тут в комнате что-то загрохотало. Да так, что вздрогнули
стены.
— Леночка! — донесся до них визг Кррнеева. —
Неси скорее веник! И тряпку!
— Черт, — пробормотал Леонид, — Черт!
Он Отступил, а Лайма схватила веник, стоявший в углу, и
метнулась в комнату. Ее трясло мелкой дрожью. Возле окна валялись осколки
огромной напольной вазы — гордости квартирной хозяйки. Она купила ее на
распродаже в ближайшем цветочном магазине и вставила туда веник сухой травы,
уверенная, что сдаваемое внаем помещение может гордиться теперь почти
европейским дизайном. Лайма подозревала, что Корнеев специально кокнул вазу.
— Здравствуйте, Леночка! — воскликнул Алекс, глядя
на ее выставленную вверх попу.
— Здрасьте, — невнятно ответила мнимая Леночка.
Вбежав в комнату, она бухнулась на колени и тут же принялась
собирать осколки. И, естественно, порезала палец.
— Ай! — воскликнула она и сунула его в рот.
— Да вы что?! — изумился офтальмолог. —
Выньте сейчас же руку изо рта, вы занесете туда микробы! Пойдемте поскорее в
ванную, там наверняка есть аптечка. Я наложу вам повязку.
— Какой я неловкий! — причитал Корнеев. Потом
схватил Леонида за локоть и потащил к стеллажу. — Вы можете сказать, какие
книги читала Нина?
— Да здесь и нет почти никаких книг. Вы же видите —
одни справочники.
Дальнейшего Лайма не слышала, потому что Алекс протащил ее
по коридору и втолкнул в ванную комнату. Здесь действительно висел ящичек, где
обнаружились лейкопластырь и целая куча антисептиков.
— Лучше зеленкой, — простонала Лайма, увидев, что
Алекс схватил пузырек с йодом.
— Не вредничайте. Только время потеряем. Я никогда не трачу
драгоценные минуты на раздумья. Всегда выбираю то, что стоит первым в списке.
Это очень облегчает жизнь.
— Йод будет жечь…
— Давайте сюда вашу руку, — потребовал доктор и
склонился над порезом. Его светлые волосы посыпались вниз, обдав Лайму пряным
запахом. Да уж, Алекс знал толк в парфюме.
— Ну что, так лучше? — спросил он, распрямив спину
и оказавшись в непосредственней близости от своей пациентки.
У него были совсем другие глаза, нежели у брата: ярко-синие,
приветливые, но с холодным дном — как у прирученного зверя. Блеснула цепочка в
вороте рубашки. Алекс наклонился и пробормотал Лайме в самые губы:
— Леночка, вы такая… возмутительно хорошенькая!
