– Он надеялся, что во время строительства обнаружит тайник, – сделал я вывод, параллельно похвалив себя за наблюдательность. Ведь я сразу почувствовал, что дом стал другим. – Причем, судя по всему, так ничего и не нашел.
Селистена кивнула в знак согласия и продолжила. Оказалось, они вернулись из скита только после восстановления терема. Поначалу Даромир вел себя практически безукоризненно и ничего подозрительного она не замечала, а необъяснимую тупую боль в сердце просто не принимала всерьез. Ситуация изменилась после того, как, получив от Селистены перстень перемещения, терем покинули Сима с Серогором. Белый колдун в очередной раз не поделил что-то с премьер-боярином и посчитал возможным удалиться. Его боевая подруга конечно же последовала с ним. Уход со сцены колдуна и ведьмы позволил лже-Даромиру несколько расслабиться, тем более что за этот короткий срок он стал любимчиком у Антипа и Кузьминичны. Уже не было необходимости дотошно копировать старого Даромира, новый он им нравился даже больше.
На этот раз настала моя очередь сжимать кулаки. У кошек этот процесс происходит несколько иначе, и я невольно распорол выпущенными когтями пуховую перину. За эту маленькую оплошность я заработал всего лишь осуждающий взгляд супруги, и не более того.
Время шло, Азнавур ничего не нашел, как ни старался. С каждым днем он становился все более нервным и все меньше походил на натурального меня. Его план разваливался на глазах: несмотря на все ухищрения, таинственное «нечто» так и не было найдено.
Назревала опасность, что, разочаровавшись в поисках, он покинет город, навсегда унося с собой мое тело. В связи с этим необходимо было форсировать ситуацию. Похоже, вся история подходила к своей логической развязке, оставалось только уточнить некоторые моменты и поставить жирную точку.
Так уж получилось, что, сам того не желая, я вовлек в свою персональную разборку довольно много народу. Моя группа поддержки росла на глазах. Конечно, рисковать жизнями близких я не собирался ни при каких обстоятельствах, но и отказываться от помощи было бы глупо.
– Папочка, а когда ты разберешься с этим противным Азнавуром? – вывела меня из задумчивости Лучезара, когда на дворе уже начинало светать. – Прямо утром или потерпишь до вечера?
– Лучше вечерком, – тут же подключилась Василина. – Романтичнее зло забарывать на закате! К тому же сейчас очень спать хочется.
От такой простоты я даже растерялся.
– Девчонки, я же вам все рассказал. Победить Азнавура мне под силу даже сейчас, но тогда я навсегда останусь Барсиком. Надеюсь, вы не хотите, чтобы ваш папа бегал по помойкам и ловил мышей?
– Так уж и по помойкам… – хмыкнула старшая близняшка.
– Если уж мы вредного Барсика кормили, прокормим и тебя, – не осталась в стороне младшая. – Миска молока у нас для тебя всегда найдется.
Ну хоть плачь, хоть смейся!
– Можно я все же останусь человеком? – на всякий случай спросил я и получил коллективный ответ:
– Можно!
– А раз так, нужно отыскать то, во что Азнавур спрятал свою собственную телесную оболочку. Предлагаю…
Договорить я не успел, меня уверенно прервала Селистена.
– Не нужно ничего искать, – выдала она, как отрезала, – он в яйце.
– Яйцо в утке…
– Утка в зайце…
Как вы догадались, эти «остроумные» фразочки принадлежали лисятам, за что сидящая ближе к матери Василина получила подзатыльник (Лучезаре на этот раз повезло). Этого следовало ожидать: всему на свете приходит конец, в том числе и железному терпению Селистены.
– Солнышко, поясни, пожалуйста, в каком яйце? – вернул я беседу в конструктивное русло.
– Обычном, – пожала плечами боярыня и, не дожидаясь последующих вопросов, пояснила: – Несмотря на то что у меня каждый день болела голова, все это время я все же спала с ним в одной комнате. Так вот невольно заметила: у него висит такое маленькое яичко…
Все присутствующие совершенно оцепенели в ожидании ее дальнейших слов. Кто с интересом, а кто и со здоровым чувством ревности. Однако усталая Селистена не замечала нашей реакции и продолжала как ни в чем не бывало:
– Но не простое, а золотое.
– Как?
– Почему?
– Где?
Каюсь, последний вопрос принадлежал мне. Сбитая с толку боярыня пожала плечами.
– Ну да, в драгоценной оправе, на золотой цепочке висит на шее.
– Ах, ты в этом смысле… – облегченно выдохнули мы.
Селистена обвела нас глазами, и до нее стала доходить двусмысленность ее слов и нашей реакции.
– Да ну вас! – пылая словно маков цвет, рассердилась она. – Я дело говорю, а у вас какие-то глупости на уме.
– Нет-нет, в голове у нас все в порядке, просто устали, – поспешил успокоить я супругу. – Расскажи подробнее, что там у него висит?
И без того красные щеки Селистены покрылись еще одним слоем румянца, но, взяв себя в руки, она смогла поведать нам о своих наблюдениях. Итак, на золотой цепи, в богатой оправе на шее у Азнавура висит яйцо, размером не более перепелиного. Сим странным предметом он необычайно дорожит и не снимает даже на ночь. Во сне он также не оставляет его без контроля и постоянно придерживает рукой (в смысле яйцо).
– Что ж, яйцо есть колыбель жизни, ее начало. Вполне логично предположить, что именно там черный колдун хранит себя, любимого, – подвел я итог, и никто не стал со мной спорить.
Оставалось придумать, как заставить лже-Даромира извлечь на свет белый прежнего себя. Я прекрасно понимал, что сделать это должен сам Азнавур. Такое колдовство слишком сложное и чужого вмешательства не терпит. Дрогнет рука, и вместо новой жизни – яичница.
От раздумий на эту тему меня опять отвлекли близняшки. Оказывается, за это время они успели переговорить между собой и сейчас просто сияли от распирающей их идеи.
– Папочка, ты можешь нас послушать? – старательно сдерживая себя, обратилась ко мне старшая.
– Могу.
– Ты не просто моги, ты слушай! – все-таки не удержалась младшая.
Далее девчонки выдали мне свою версию развития дальнейших событий. Надо заметить, что поначалу я слушал их рассеянно, но потом две начинающие колдуньи целиком и полностью завладели моим вниманием. А после небольшой демонстрации их мастерства я вообще был вынужден признать, что план вполне заслуживает того, чтобы оказаться воплощенным в жизнь.
Как и следовало ожидать, Селистена оказалась категорически против участия дочек в предстоящих разборках, но после корректировки некоторых спорных моментов она сдала свои позиции. Никогда еще не работал в одной связке со своими детьми. Но когда-нибудь нужно начинать, так почему бы не сейчас?
Разошлись мы, когда уже окончательно рассвело. Хотя если быть точнее, то все мое семейство никуда и не уходило из детской, а всего лишь перестало бороться со сном и в одно мгновение засопело. Я по очереди лизнул в щеку детей, поправил лапой подушку жены, потрепал за ухом мирно спящих собак, расправил крылья и выпорхнул в окошко. Оно выходило на задний двор, и можно было не опасаться случайных свидетелей.
