И он рассказал другу о сегодняшней встрече.
– Да, а вообще-то ты прав... Это не просто так... Я, Макарка, фаталист. Скажи, а тебе не надоело всю жизнь вот так жить... Нормальная баба тебя ведь не выдержит.
– Беда в том, что и я нормальную бабу не выдержу. Но мне сдается, она другая...
– Ненормальная, что ли?
– Нет. Понимаешь, она такая... боевая подруга. Сечешь?
– Относительно. С чего ты взял?
– Нутром чую. Я снял ее на телефон. Показать?
– Покажи.
Макар достал телефон.
– Вот она!
– Блин! Да это ж Полька Зацепина!
– Ты ее знаешь? – мгновенно охрип Макар.
– Знаю. Она внучка Андрея Антоныча, моего препода по Строгановке.
– Ты уверен? – заволновался Макар.
– Железно.
– У тебя с ней что-то было?
– Успокойся, никогда! Я и видел-то ее всего несколько раз. А вообще-то ты, возможно, прав... В свое время она влюбилась как ненормальная в одного художника и умчалась с ним в Париж, все тут бросив на фиг. Дед бушевал! А потом вернулась. Я недавно видел старика на вернисаже, он сказал, что она вышла замуж. Но большого энтузиазма в его голосе я не слышал.
– Санек, познакомь меня с этим дедушкой.
– А на хрена?
– Надо! Просто жизненно необходимо!
– Знаешь что, Макар, иди-ка ты... Не буду я тебя ни с кем знакомить. Я, знаешь, в сводники не гожусь.
– Тогда я сам к нему пойду! А ты только адрес дай. Ты ж понимаешь, я и сам узнать могу, но зачем время терять.
– Макар, я, конечно, понимаю, история в высшей степени романтическая, но...
– Никаких но! Это моя судьба!
– Слушай...
– Я ничего не хочу слушать.
– А пошел ты!
– И пошел. Спать!
– Кто там?
– Мне нужен Андрей Антонович.
– А вы кто?
– Я по поводу вашей внучки.
Дверь распахнулась. На пороге мастерской стоял молодой человек. Чуть выше среднего роста, сухощавый, с копной довольно светлых, похоже, выгоревших волос и с пронзительно синими глазами.
– Здравствуйте, – произнес он. – Можно войти?
– Входите, юноша. А какое отношение вы имеете к моей внучке? – глаза старика горели любопытством.
– Я обязан ей жизнью, не больше и не меньше.
– Даже так? И это не фигура речи?
– Нет. Это истинная правда. Моя жизнь висела на волоске, а Полина...
– Постойте, юноша. Вы зайдите. Хотите, может быть, выпить?
– Очень хочу, но я за рулем и вообще... Такой разговор надо вести в здравом уме и твердой памяти.
– Ого! Тогда, может быть, кофе?
– С удовольствием!
– Пошли на кухню. Я заинтригован. А моя внучка в курсе, что спасла вам жизнь?
– Да.
– И что? Она вас шуганула? А вы пришли ко мне за протекцией, так сказать?
– Боже упаси! Ваша внучка вчера была с мужем в ресторане, где по прихоти судьбы оказался и я. Я сразу ее узнал, хотя она выглядела совершенно иначе, чем в тот день. А она меня вообще не видела. Но я понял, это судьба...
– Вы в нее влюбились, что ли?
– Похоже на то.
– А каким образом она вас спасла? И что такое вам угрожало?
– В двух словах не скажешь.
– А я никуда не спешу. В моем возрасте, знаете ли, спешить вообще вредно. И с удовольствием выслушаю эту весьма занимательную историю. Только с самого начала, уж будьте так любезны. Стариковское любопытство, никуда не денешься. Да, кстати, как вас зовут, юноша?
– Да, я не представился... Макар.
– А отчество? Мы все-таки в России живем. И фамилию тоже назовите.
– Макар Иванович Плетнев.
– Макар? Довольно редкое по нашим временам имя. Итак, Макар Иванович?
– Дело было так...
– Одну минутку, вы курите?
– Нет.
– Превосходно, но вы не против, если я закурю?
– Нет, что вы! Курите, Сколько хотите.
– Вот и славно. А вы не голодны?
– Нет. Благодарю вас.
– Тогда начинайте. Но с самого начала, кто родители, где родился...
Макар удивленно глянул на старика.
Тот понимающе усмехнулся.
– Ну, вы же пришли из-за Польки, у вас явно на нее какие-то виды. И я должен все о вас знать. Только учтите, вранье я чую сразу. А теперь валяйте!
Макар улыбнулся. Старик ему страшно понравился. Более того, он ощутил с ним какое-то духовное родство.
– Хорошо. Я родился в Ленинграде, недалеко от Карповки, тридцать пять лет назад. Мой отец был хирургом, мать преподавателем химии в Техноложке, словом, обычная советская семья. А я рос хулиганом, тогда это так называлось, а по сути, просто глупым бунтарем. Бунтовал против школы с ее правилами, против семьи с ее правилами, короче, против всех возможных правил детской жизни. Но учился я неплохо, были кое-какие способности, все хватал на лету, поэтому мое бунтарство как-то сходило мне с рук. А там уж подоспела перестройка и многие правила сами по себе отпали. Я торговал сигаретами, маргарином, мыл машины, подрабатывал, как мог, помогал семье, и мне было здорово весело! И компашка у нас подобралась, будь здоров, кстати, ваш ученик Сашка Калашников, хоть и старше меня на два года, стал моим закадычным другом.
– О, теперь я понял, как вы на меня вышли! – засмеялся Андрей Антонович. – Продолжайте, юноша.
– Вот так мы и жили. Потом я окончил школу, никуда не поступил, и меня забрили в солдаты. Вот там приходилось выживать. Годы были совсем голодные... Вспоминать об этом не хочу, но одно я там понял – для меня нет ничего дороже свободы. Хотел сбежать, но, поразмыслив, пришел к выводу, что быть дезертиром не по мне. И оттрубил по полной до дембеля. А дембельнувшись, решил, что не останусь в стране, где армия изничтожает своих солдат. И уехал, благо было уже можно. Сперва в Голландию, у меня там были знакомые, но вскоре почувствовал – мне там тесно, там тоже все по правилам... И я нанялся матросом на судно... О, море – это моя стихия! Как ни странно, живя в Ленинграде, я этого не понимал... Я был очень сильный, совсем еще молодой, и мне казалось, весь мир у моих ног.
– Ну, и девушки?
– А куда же без них? – улыбнулся Макар. – Но, как известно, «первым делом самолеты». В какие только переделки я не попадал! Однажды на Филиппинах, как раз из-за девушки, я отстал от судна, без вещей, без денег... И стал петь на улицах русские песни. Так и кормился, пока не удалось наняться коком на проходящую яхту. На ней путешествовали довольно состоятельные люди, в том числе и двое русских, муж и жена...
