В этой-то гостиной и ожидала ее Луиза, удобно устроившись в мягком кресле у загруженного углем ревущего очага. Для полного удобства здесь же, у нее под рукой, находились сигареты и виски с содовой, а на коленях лежало вязанье — шерстяные «охотничьи» чулки. Луиза вечно вязала «охотничьи» чулки. Закончив очередную пару, она клала ее в комод до ближайшей церковной распродажи или благотворительного базара и начинала следующую, включая ее в счет своих Добрых Дел.
Услышав шаги Молли на лестнице, она подняла голову.
— А, наконец-то! Я уж думала, что ты заблудилась.
— Извини. Я писала Брюсу.
— Джесс спит?
— Да. И крепко.
— Налей себе чего-нибудь.
На столике у стены выстроилась целая батарея бутылок, чистые стаканы и сифон. Эта очень мужская черточка интерьера напоминала о покойном Джеке Форрестере. Впрочем, в доме ничего и не изменилось со дня его смерти. Каминную полку по-прежнему украшали награды, полученные им в соревнованиях по гольфу, на стенах висели его армейские фотографии времен пребывания в Индии, и повсюду можно было видеть его охотничьи трофеи: слоновья ступня, ковры из тигриных шкур, оленьи рога.
Молли плеснула себе хереса и села в кресло по другую сторону камина. Луиза оторвалась от вязания и протянула руку к своему виски. «Твое здоровье», — сказала она, отпила большой глоток и взглянула на Молли поверх очков.
— У тебя не очень-то веселый вид.
— Я в порядке.
— Для тебя это тяжелое испытание — разлука с Джудит. Я понимаю. Но не переживай так. Время — лучший лекарь. Твоя рана заживет.
— Надеюсь, — откликнулась Молли слабым голосом.
— По крайней мере, теперь уже все позади. Дело сделано. И точка.
— Да, дело сделано. — Какое-то мгновение Молли размышляла над этими словами. — Мне кажется…
Но ей не удалось продолжить свою мысль. Ее внимание привлек звук, донесшийся сквозь вой ветра с улицы. Хруст шагов по гравию.
— Кто-то идет.
— Это, должно быть, Билли Фосетт. Я пригласила его пропустить стаканчик. Подумала, он поднимет нам настроение.
Передняя дверь открылась, и на них обрушился шквал холодного воздуха: ковры захлопали по полу, а из камина в комнату вырвалось облако дыма с копотью. Луиза повысила голос:
— Билли, закройте же скорее дверь. — Дверь с грохотом захлопнулась. Ковры мирно улеглись на место, пламя очага успокоилось. — В такой вечерок лучше носа не высовывать на улицу. Проходите к нам.
Молли была захвачена врасплох и раздосадована этим несвоевременным вторжением. В данный момент она меньше всего нуждалась в компании. У нее не было ни малейшей охоты беседовать с незнакомыми людьми, и она сердилась на Луизу, которой вздумалось пригласить своего друга не когда-нибудь, а именно сегодня, в этот вечер. Однако ничего другого не оставалось, как смириться с этой неприятностью, и она, придав лицу любезное выражение, повернулась в кресле, чтобы поприветствовать гостя.
— Молодец, что зашли, Билли! — прокричала Луиза,
Он предстал перед ними не сразу — очевидно, снимал пальто и шляпу. Но когда наконец появился, потирая озябшие руки, вид у него был такой, будто он оказывал им неоценимые благодеяния.
— А вот и я, дорогая Луиза… Потрепанный бурей. Взгляду Молли предстал мужчина невысокого роста, сухой, жилистый. На нем был костюм в крупную, яркую клетку — пиджак с брюками гольф. Худощавые, обтянутые ярко-желтыми вязаными чулками голени, торчащие из широких штанин, походили на тоненькие цыплячьи ножки. «Уж не Луиза ли связала ему чулки, — подумала Молли, — и если это так, интересно, кто из них выбирал расцветку?» Седые волосы Фосетта начинали редеть, а щеки покрывала сеточка красных вен. Он щеголял в галстуке армейского стиля, его усики бодро топорщились, а в голубых глазах горел веселый огонек. На вид Молли дала ему около пятидесяти.
— Молли, это мой сосед Билли Фосетт. Или полковник Фосетт, ежели по всей форме. Билли, познакомьтесь с моей невесткой Молли Данбар.
Молли растянула губы в улыбку, подала ему руку и проговорила: «Здравствуйте». Она ожидала, что он пожмет ей руку, но он схватил ее пальцы и низко склонил к ним голову. Испугавшись, что он собирается поцеловать ей руку, Молли чуть было не вырвала ее из пальцев полковника. Однако это был лишь низкий поклон, демонстрирующий высшую степень галантности.
— Счастлив познакомиться… много наслышан о вас. — Эта фраза, как водится, гарантированно убивала всякую возможность непринужденной беседы.
Но Луиза оставила свое рукоделие и, поднявшись с кресла, приступила к обязанностям гостеприимной хозяйки.
— Присаживайтесь, Билли. После ваших трудов вам не помешает капля виски с содовой.
— Не откажусь. — Он, однако, не сел, а подошел к камину и встал напротив огня, похлопывая себя по бедрам, — так близко, что от его мешковатого твидового костюма пошли легкие облачка пара, и вокруг распространился когда-то давно впитавшийся в ткань слабый запах тлеющего костра.
Молли вновь уселась в кресло и взяла свой херес. Билли Фосетт послал ей сверху обворожительную улыбку. Зубы у него были ровные и желтые, как у здоровой лошади.
—Я слыхал, вы последнее время в хлопотах — приводите в порядок дом перед возвращением на Восток.
— Да. Скоро мы снимемся с места, как перелетные птицы. Луиза любезно пригласила нас провести пару дней под ее кровом до отъезда.
— Должен признаться, я вам завидую. Не отказался бы слегка погреться в лучах старого доброго солнышка… Ах, Луиза, дорогая, благодарю вас! Как раз то, что нужно.
— Садитесь-ка, Билли, а то на вас сейчас брюки загорятся. Сюда, на диван, между нами.
— Хочу прогреть немножко свои старые кости. Ну, леди, ваше здоровье! — Он отхлебнул из наполненного темной жидкостью стакана, испустил благодарный вздох, как будто предвкушал этот момент целую неделю, и только после этого отошел от обжигающего пламени очага, чтобы усесться на предложенное ему место и откинуться на диванные подушки. Молли невольно отметила, что он держится совсем как дома. Интересно, как часто он вот так запросто забегает к Луизе? А может, планирует обосноваться в Уиндиридже на более прочных правах, чем положение соседа и друга?
— Луиза говорит, что вы совсем недавно поселились в Пенмарроне, — сказала Молли.
— Три месяца назад. Увы, в арендованном доме.
— И вы играете в гольф?
— Да, люблю сыграть раунд-другой. — Он подмигнул Луизе. — Хотя до вашей золовки мне далеко. А, Луиза? Когда-то мы вместе играли в Индии. Еще при жизни Джека.
— И давно вы вышли в отставку? — Ей это было абсолютно безразлично, но она чувствовала, что ради Луизы обязана быть любезной и выказать хоть сколько-нибудь притворной заинтересованности.
Пapy лет тому назад. Выписался из полка и вернулся в родную Англию.
