Это была большая стильно обставленная комната с высокими окнами, выходящими в сад. Утреннее солнце еще не проникло сюда, поэтому в комнате было прохладно. Миссис Толливер поежилась.
— Тут холодно. Надеюсь, вы не мерзнете… такая рань… — в ней проснулись инстинкты гостеприимной хозяйки. — Может быть… разжечь огонь?..
— Мне совсем не холодно, — сказала Феба. Она выбрала стул и решительно уселась на него, завернувшись в свое пестрое пончо и скрестив ноги словно царственная особа.
— Так что же все-таки случилось?
Миссис Толливер подошла к пустому камину и встала около него, опершись на край каминной полки.
— Я… я даже не знаю, с чего начать.
— Начните с начала.
— Ну, — она глубоко вздохнула, — вы знаете, почему Шарлотта сейчас у меня?
— Да, у них в школе взорвался бойлер.
— Это верно. Но главная причина в том, что ее мать, Аннабель, сейчас на Майорке. Поэтому дома за ней некому было присматривать. Вот… вчера вечером мне позвонили, примерно в половине десятого… — она сняла руку с каминной полки, отвернула манжету и вытащила тонкий носовой платок, отороченный кружевами. Продолжая говорить, она вертела его в руках, и выглядело это так, словно она хотела разорвать его на кусочки.
— Звонил мой зять, Лесли Коллиз. Аннабель бросила его. Она не вернется. Она с этим человеком. Инструктором по верховой езде. Из Южной Африки. Она отправилась с ним в Южную Африку.
Чудовищность ее слов лишила нас дара речи. Я благодарила бога за то, что мне не надо было ничего говорить, и глядела на Фебу. Она сидела неподвижно, и я не могла рассмотреть выражение ее лица — его скрывали широкие поля шляпы.
— Я очень вам сочувствую, — сказала она наконец, и в ее голосе было глубочайшее сопереживание.
— Но это еще не все. Я… я даже не знаю, как сказать.
— Я догадываюсь, — сказала Феба, — дело связано с Шарлоттой.
— Он заявил, что Шарлотта не его ребенок. Он явно знал об этом с самого начала, но принял ее ради Майкла, потому что хотел сохранить семью. Но он никогда ее не любил. Я знала, что у него никогда не было на нее времени, хотя, конечно, понятия не имела, почему. Это расстраивало меня, когда я у них гостила. Он был с ней так нетерпелив, что временами казалось, будто она вообще ничего не может сделать как следует.
— Вы что-нибудь говорили ему?
— Я не хотела в это лезть.
— Она всегда казалась мне довольно одинокой девочкой.
— Да, одинокой. Она никуда не вписывалась. И она не была такой симпатичной и занятной, как Аннабель. Я не хочу, чтобы вы думали, что Лесли не был добр к ней. Просто все свое время и силы он отдавал Майклу… и для Шарлотты почти ничего не оставалось.
— А как насчет ее матери?
Миссис Толливер издала снисходительный смешок.
— Боюсь, что Аннабель никогда не была слишком заботливой матерью. Как и я. Я тоже такой не была. Но когда Аннабель была ребенком, все было проще. Мой муж тогда был еще жив и мы могли нанять для Аннабель няню. К тому же у меня была домработница. Жить было проще.
— Ваш зять знал, что у Аннабель роман с этим человеком… инструктором?
Миссис Толливер смутилась, как будто Феба умышленно ее обидела. Она глядела в сторону, поигрывая с китайской пастушкой, стоявшей на каминной полке.
— Я… я его об этом не спрашивала. Но, Феба… вы же знаете Аннабель. Она всегда была…
Она заколебалась, подыскивая слово, и я с интересом ждала, что она скажет. Как мать назовет собственную дочь, которая, как ни крути, была нимфоманкой?
— …привлекательная. Полная жизни. А Лесли все время был в Лондоне. Они не так много виделись.
— Стало быть, он не знал, — без обиняков сказала Феба, — или, может быть, он только подозревал.
— Да. Может быть, он только подозревал.
— Так, — произнесла Феба, возвращаясь к теме, — и что же теперь будет с Шарлоттой?
Миссис Толливер аккуратно поставила на прежнее место китайскую статуэтку. Она поглядела на Фебу, ее губы дрожали, но что за этим стояло — негодование или сдерживаемые слезы — я понять не могла.
— Он не хочет, чтобы Шарлотта возвращалась. Он сказал, что она не его ребенок и никогда не была его ребенком, и теперь, когда Аннабель его бросила, ему все равно, что с ней будет, и он умывает руки.
— Но он не может так поступить, — возмутилась Феба, одна лишь мысль об этом привела ее в смятение.
— Я не знаю, может он или нет. Я не знаю, что делать.
— Тогда она должна быть с матерью. Аннабель должна забрать ее в Южную Африку.
— Я… я боюсь, что Аннабель не захочет этого делать.
Мы с Фебой онемели от этих чудовищных слов и уставились на миссис Толливер, не веря своим ушам. Она покраснела.
Наконец Феба спросила напрямик:
— Вы хотите сказать, что Шарлотта встанет у нее на пути.
— Я не знаю. Аннабель…
Я ожидала, что сейчас она скажет, что Аннабель любит Шарлотту не больше, чем Лесли Коллиз. Но миссис Толливер не могла этого признать.
— Я не знаю, что сказать. У меня такое ощущение, словно меня рвут на части. Мне очень жаль девочку, но, Феба, я не могу ее здесь оставить. Я слишком стара. И этот дом не подходит для ребенка. У меня нет ни няни, ни игрушек. Кукольный домик Аннабель давным-давно развалился, а все ее детские книжки я отдала в больницу.
Неудивительно, что Шарлотте так понравилась карусель, подумала я.
— И к тому же у меня своя жизнь. Свои интересы, свои друзья. Она здесь не слишком-то счастлива. Большую часть времени она скучает, молчит и ничего не делает. Признаться, я считаю ее трудным ребенком. Бетти Карноу приходит только по утрам. Мне и помочь-то некому. Я… я не знаю, на что решиться. Я в полной растерянности.
Слезы не заставили себя долго ждать. Не в силах больше сдерживаться, она разрыдалась. Но слезы пожилой женщины невыносимы. То ли стыдясь, то ли не желая смущать нас, она отвернулась от камина, подошла к высокому окну и встала к нам спиной, словно любуясь собственным садом. До нас доносились горестные всхлипывания.
Я чувствовала себя здесь совершенно ненужной и мечтала сбежать. Я умоляюще поглядела на Фебу и поймала ее ответный взгляд.
Феба тут же произнесла:
— Вы знаете, мне кажется, что нам всем не повредило бы выпить по чашке горячего кофе.
Миссис Толливер не обернулась, но жалобно произнесла приглушенным голосом:
— Его некому сделать. Я отправила Бетти Карноу вместе с Шарлоттой в деревню. Шарлотта хотела купить кока-колы, а то она у нас кончилась. И это был хороший предлог, чтобы удалить ее из дому. Я не хотела, чтобы она была тут, когда мы будем разговаривать…
