— Корнеев, эскейп! Вы меня слышите? Очнитесь! Контрл,
альт, делит!
— А? — спросил Корнеев и поднял на нее глаза.
— Уходим, быстро. Бегите в машину!
Когда они выкатились из здания аэропорта, Лайма немедленно
увидела своего шофера, который ходил вокруг машины и легонько пинал колеса
ногой.
— Туда! — скомандовала она и даже позволила себе
подтолкнуть Бовдопаддхая под локоть.
Подскочила к шоферу и радостно сказала:
— А вот и я с гостями!
Они загрузили чемодан в багажник и забрались в машину.
Довольный шофер, вырвавшись на шоссе, прибавил скорость и стал насвистывать.
Лайма понятия не имела, в каком автомобиле находятся Корнеев и Медведь. Надо же
— даже не спросила! Начнут догонять, не поймешь — свои или чужие.
— Мы едем в ту гостиницу, название которой вы для меня
написали? — неожиданно спросил Бондопаддхай. В его голосе слышалась
озабоченность. — Я хочу именно в нее. Устройте это!
— Ладно, — покорно ответила Лайма.
Настоящая Ольга Удальцова была бы, пожалуй, расстроена тем,
что пророк не расспрашивал ее о своей «пастве», не беседовал с ней на
религиозные темы и вообще вел себя, как обычный турист, — даже
засматривался на девиц. Ей-то самой даже лучше — врать приходится меньше.
Когда они подкатили к гостинице. Лайма облегченно вздохнула.
Ей казалось, что половину дела они сделали. Разве могла она вообразить, что
самое интересное еще только начинается?
5
Иван Медведь всю свою жизнь ходил в подчиненных. В отличие
от подавляющего большинства людей командовать он не любил, хотя и дослужился до
звания подполковника. Биография его умещалась на одном листке. Он был старшим
ребенком в многодетной семье. Отец, отковавший шестерых детей, не вынес тягот
жизни и запил. Он окончил свой путь в сугробе, замерзнув насмерть в обнимку с
бутылкой. Мать — слабая и болезненно-добрая женщина — осталась с детьми одна.
Иван, которому к моменту смерти кормильца уже исполнилось пятнадцать, помогал
ей изо всех сил.
Но вот подросли сестренки-близняшки и сняли с плеч подростка
заботы по дому. Как раз в это время дальний родственник предложил матери помочь
устроить сына в военное училище. Удачнее предложения было и не придумать! В
училище Иван, отличавшийся могучим телосложением, чувствовал себя на своем
месте. Дальше последовали Военная академия и Афганистан. Повоевать он не успел,
получив серьезное ранение в первом же бою.
Возвратившись в Москву, Медведь попал в распростертые
объятия службы безопасности и был направлен в Казахстан, где просидел несколько
лет на военной базе. Затем его переместили в другой регион, повысив в
должности, но оставив на той же рутинной работе. Со сменой руководства о нем
вспомнили, призвали в столицу и включили в активно действующую группу. На
первой же операции он был ранен вторично и с поврежденным позвоночником попал в
госпиталь.
Единственное, что примиряло его с увольнением в
запас, — это откровенная радость матери, которая день и ночь молилась о
здоровье своего сыночка. Мать Иван боготворил. Каждый вечер он звонил ей по
телефону, чтобы узнать, как она себя чувствует и не нужна ли ей помощь. Братьев
и сестер любил беззаветно и помогал им всем, чем только мог. Племянники и
племянницы могли вить из него веревки.
А вот к врагам родины Медведь был беспощаден. Человеком он
вырос невероятно ответственным, и долг перед Родиной исполнял так, как велело
сердце. А сердце велело ему нести службу, не щадя себя.
Когда Дубняк только представил ему Корнеева, Медведь
невероятно напрягся. Знал он таких парней! Красавчики с завышенным мнением о
себе и собственных способностях и с заниженной жизненной планкой. Они ни к чему
не стремятся и никогда не добиваются особых высот. Надежды, которые возлагают
на них родные и учителя, так и остаются несбывшимися. Им не хватает пороху
реализовать свои мечты, и в конце концов они становятся злыми и нервными.
Однако Корнеев оказался совсем не таким. Медведь немного
пригляделся к нему и понял, что, пожалуй, они найдут с ним общий язык. А вот
сможет ли он поладить со своим командиром? Будь на то его воля, он бы запрещал
брать на службу красивых женщин. Она отдает тебе приказ, ты смотришь на нее, а
думаешь совершенно не о том.
Нет, конечно, он не собирается флиртовать с командиром
группы. Он и вообще-то не умел флиртовать. Как-то так получалось, что женщины
сами заводили с ним отношения. Эта Лайма заводить отношений с подчиненными не
станет, вот уж точно. Характер у нее не тот. Внутри у таких женщин — стальная
арматура, а сердце бьется в раз и навсегда заданном ритме.
Когда Иван служил в Казахстане, он целый год был женат. А
потом узнал, что хорошенькая супружница сразу по окончании медового месяца
принялась изменять ему направо и налево. Разразился страшный скандал, последовал
развод, и жена возвратилась под крылышко к родителям. Иван долго не мог
примириться с мыслью о ее предательстве и тяжко терзался. Что в нем было не
так? Чем он не угодил Тане?
В конце концов Танины подружки раскрыли ему глаза, сказав,
что он слишком хороший и доверчивый, слишком правильный, слишком преданный и
что грех было бы ему не изменять. Медведь так ничего и не понял. В конце концов
решил для себя, что женщины — существа особые, их лучше держать на расстоянии.
Не сближаться. Он заводил себе подружек и очень быстро расставался с ними. Ведь
за такого хорошего, доверчивого, правильного и преданного парня всякая девица
немедленно собиралась замуж. Но до сих пор ни одна так и не преуспела.
* * *
— Конечно, неоатеисты рано или поздно нас
обнаружат, — сказал Медведь, который занял весь диван в апартаментах
Бондопаддхая.
Лайма и Корнеев сидели на стульях. Сам пророк скрылся в
спальне и хлопал там дверцами шкафов. Вероятно, не доверял горничным
развешивать свои костюмчики. Помощник Пудумейпиттан стоял посреди комнаты и
разговаривал сам с собой. Причем говорил он взахлеб и так быстро, будто бы
кто-то направлял ему в рот струю воды из сифона, а он отплевывался.
— Чего ему надо? — спросил Медведь. — Пудди,
чего тебе надо?
Пудумейпиттан повернулся к нему и заверещал еще громче.
— Ну его к черту, — отмахнулся Корнеев. —
Кстати, предлагаю перейти на «ты». Боевые товарищи не могут «выкать», это
нонсенс.
Сейчас он выглядел, как человек, который утром вылезает из
теплой постели, пьет кофе, проглатывает тост, целует в щечку жену, треплет по
головке ребенка и отправляется на службу. А не как тот, кто просыпается головой
на клавиатуре и, допив глоток вчерашнего кофе, ослабевшими руками запускает
компилирование написанной накануне программы на Ассемблере.
— Ладно, — согласилась Лайма. — Переходим на
«ты». Я еще хотела спросить, как мне лучше вас обоих называть.
— Петя и Гоша, — немедленно сострил Корнеев и,
добыв из кармана сотовый телефон, принялся жать на кнопки.
