— Да уж… — пробормотала Лайма. — А она принесла
для вас целый альбом. Она ведь любила фотографировать, у нее детских снимков
целый воз. Как же вы обошлись?
— Пришлось довольствоваться собственным архивом, —
пожал плечами Государев. — Я ей звонил-звонил вечером, но без толку.
— А она не вернулась домой, — сказала Лайма и
посмотрела на него внимательно.
— Господи… Вы что, намекаете, что, если бы я приехал, с
ней бы ничего не случилось?!
Государев наконец выбил огонек и пустил струю дыма в
сторону, скривив набок рот.
— Я не намекаю, — успокоила его Лайма. — Как
можно вас обвинять, вы что? Кстати, а почему вы договорились встретиться на
остановке? А не в кафе каком-нибудь?
— Это все Соня! — обиженно воскликнул
Государев. — В пятницу она собиралась на свидание и вырвать часик для меня
отказалась наотрез. Я в ее планы не вписывался никак.
Лайма напряглась. Как бы заставить этого типа припомнить все
в точности, слово в слово? Прошло не так уж много времени, кроме того, Сонины
слова его задели.
— Она сама сказала, что собирается на свидание? —
безразличным тоном спросила она, делая первый осторожный глоток кофе.
Кофе оказался вкусным, густым и горьким, и ей было жалко
выпить его одним махом — хотя чашка была просто игрушечная. Аромат от него шел
волшебный.
— Ну да. — Государев энергично кивнул
головой. — Она так и сказала накануне, когда я ей позвонил. У меня, мол,
завтра вечером свидание с потрясающим мужиком. А ты, говорит, совершенно не
вписываешься в мой график со своими дурацкими фотографиями. Юмористка.
Вот так-так! Свидание с потрясающим мужиком… Что-то не
верится, чтобы Соня назвала Возницына «потрясающим мужиком». Таким он был для
нее больше года назад, когда их отношения только начинались. Глупо было бы
думать, что старые чувства к ней вернулись. После всего, что между ними
произошло, после того, как Соня скрыла от Сергея рождение Петьки…
— А она не говорила, что это за потрясающий мужик?
Новый знакомый или старый друг? Может быть, имя называла? Ну… Обмолвилась
случайно.
— Ни слова больше не сказала, — Государев пронес
сигарету над пепельницей, уронив в нее высокий столбик пепла. Курил он красиво,
сигарету постоянно вертел в пальцах, приковывая внимание к своим рукам. —
Мы просто обсудили время и место встречи. Это я согласился подстроиться под
нее, понимаете? Не она под меня, а я под нее.
— Понимаю, — вздохнула Лайма. — А вы случайно
не проезжали мимо той станции метро еще раз? Тем же вечером, но позже?
— Нет, — покачал головой Государев. — Не
знаю, к чему вы клоните, но я сидел в звукозаписывающей студии, и там была еще
куча народу.
— Я ни к чему не клоню, — успокоила его
Лайма. — Просто пытаюсь найти людей, которые могли видеть, с кем Соня
встречалась в ту пятницу. Кстати, — оживилась она. — Свидание с тем
потрясающим парнем должно было состояться у метро, да? Почему она велела вам
подъехать именно туда?
Государев глубоко затянулся и, пыхнув в нее дорогим дымом,
пожал плечами:
— Не знаю, почему. Возможно, она собиралась ехать на
свое свидание как раз на метро. А может, и нет. Не могу сказать.
Больше Лайма от него ничего путного не добилась. В последний
момент она вспомнила про желтый шарфик и спросила, не видел ли он когда-нибудь
на ней такую вещь.
— Шарфик? — Государев наморщил высокий лоб. —
Не помню. Да мы и встречались с ней последний раз сто лет назад. В гости друг к
другу не ходим, а случайно столкнуться нам просто негде.
— Понятно, — кивнула Лайма. — У вас разные
тусовки.
— Вот-вот! — расцвел артист и тут же снова
нахмурился:
— Может, надо что-нибудь? Ну… Не знаю. Назначить
вознаграждение за сведения о Сонином местонахождении? Это ведь иногда помогает?
— Помогает, — кивнула Лайма. — Вы обдумайте
этот вопрос и позвоните мне, ладно?
Она нацарапала для него номер своего мобильного телефона.
Артист сказал на прощание:
— Я бы вас подвез, но мой ужин еще не готов… Я так
голоден, что просто в глазах темно.
— Да что вы, что вы! — замахала руками Лайма. —
Кстати, а вы сами водите машину?
— Сам, — гордо ответил Государев. — С
шоферами я не уживаюсь. Если уж совсем устаю, вызываю такси.
— У меня старенькая «девятка», — вздохнула Лайма,
втайне рассчитывая на ответную откровенность. — Еле-еле дышит. Пришлось в
ремонт отдать, масло потекло.
— Я свою «девятку» давно продал. Взял себе недавно
крутую иномарку, вы же понимаете — положение обязывает. Каждая собака смотрит:
а на чем это у нас Государев ездит? Люди такие любопытные, прямо как белки!
Верите ли — их интересует даже марка моего холодильника, что уж там говорить об
автомобиле!
Лайма полюбопытствовала, какого цвета иномарка, и Государев
сообщил, что черного. Вопрос был задан просто так, на всякий случай. Потому что
из головы у нее не шли слова Сониной соседки Поли. О том, что Соню, возможно,
поджидала большая белая машина с тонированными стеклами. В автомобилях Поля
совсем не разбиралась и даже показать на фотографиях из автожурнала похожую
машину не смогла.
Выбравшись из ресторана. Лайма немедленно позвонила Любе
Жуковой, чтобы поделиться новостями.
— Петька все орет? — сочувственно спросила она.
— Ты себе не представляешь! — ответила
Люба. — Я замучилась так, как будто вагоны разгружала. Ношу его на руках,
а он с каждым днем все тяжелее и тяжелее делается. Мне кажется, мои дети так
быстро не росли.
— Люба, я чувствую себя свиньей, — призналась
Лайма. — Это я должна сейчас сидеть с Петькой!
— Не ты должна, а Соня, — возразила та. —
Родная мать.
Лайма рассказала ей о встрече с Государевым так подробно,
как только могла.
— Думаешь, он не врет? — спросила Люба. —
Наверное, ты бы почувствовала, да?
— Понимаешь, он постоянно играет на публику. Пойди
разбери — врет или нет. Не знаю. Даже если врет — как его разоблачить? После
нас с Болотовым только соседка Поля столкнулась с Кисличенко возле метро. С тех
пор о ней ни слуху ни духу.
— Прямо хоть объявление в газету давай, —
вздохнула Люба. — Кто видел женщину, соответствующую описанию, там-то и
тогда-то, просьба обратиться к нам.
— Государев предложил назначить вознаграждение за любые
сведения о Соне, — вспомнила Лайма. — Хорошо бы, не передумал. Вдруг
это поможет?
— Вознаграждение? По телевизору объявят? Да мы
захлебнемся в звонках! Нам с тобой такого понарасскажут!
— Одно я могу пообещать тебе твердо, — решительно
закончила Лайма. — То, что я завтра встречусь с Возницыным и все ему
расскажу про Петьку. Он сам должен решить — нужен ему ребенок или нет. Если
нужен, пусть проходит тесты на отцовство и тоже впрягается в этот воз. А если
не нужен, мы хоть рассчитывать на него не будем.
