— Значит, она набивалась на знакомство, —
подытожил он злым голосом.
— Потом я ненадолго вышла, — кивнула Лайма. —
А когда вернулась, Ника уже сидела рядом с господином Мегхани и держала его за
руку.
— Вы сказали, его зовут Банзай, или как там? —
Шаталов честно пытался во всем разобраться.
— Лучше называйте его Чаран Мегхани. Просто у индусов
много имен. Так вот, чтобы вы не путались, остановимся на укороченном варианте.
— Ладно, — согласился он. — Остановимся. А
ваш индус что, разговаривает по-русски?
— Вы прямо как маленький, — вздохнула
Лайма. — Чтобы заарканить мужчину, необязательно с ним разговаривать.
— То есть они сидели и пялились друг на друга?
— Вот именно. А когда я вернулась и села напротив, Ника
начала ко мне подлизываться. Рассказала, где живет, что у нее есть маленький
ребенок и нет мужа. Потом я снова вышла… Пока меня не было, Мегхани сообщил
Нике название гостиницы, в которой для него зарезервировали номер. Но я
ничегошеньки об этом не знала. И когда вечером она приехала и забралась к нему
в постель, я была несколько.., шокирована.
— Знаете, мне что-то не нравится ваш индус, —
признался Шаталов.
Ему принесли говядину с запеченной картошкой, политую
брусничным соусом. Он воткнул в нее вилку с выражением ярости на лице.
— Господин Мегхани поступил как джентльмен — он снял
для Ники отдельный номер, — парировала Лайма. — Не поставил ее в
неловкое положение перед администрацией.
— Ладно-ладно, — остановил ее Шаталов. —
Индус — чистое золото. Рассказывайте дальше.
— Дальше мне нечего рассказывать. Наутро вашей Нике
предложили поехать позавтракать, но она отказалась. Собиралась идти делать
покупки. Больше мы ее не видели. Я повезла господина Мегхани в ресторан, потом
мы ездили в театр и в аптеку. Посмотрели Центральный телеграф… В общем, весело
проводили время. Он постоянно был у меня на глазах.
— Тогда какого черта он скрылся? — воскликнул
Шаталов.
Тембр его голоса действовал на Лайму сокрушительно. Он томил
ее. Лайма все время сглатывала, как будто у нее болело горло и она проверяла,
далеко ли продвинулось воспаление.
— Это я его спрятала. Потому что… Потому что он имеет
отношение к одной религиозной организации, и у него есть враги. Если он сейчас
объявится в милиции, у него возникнут серьезные неприятности.
— Но он должен помочь найти Нику! Он что, не понимает,
что его идиотские неприятности не идут ни в какое сравнение с похищением
женщины?!
— Успокойтесь, Геннадий Борисович. Господин Мегхани
ничего не знает о Нике. Он виделся с ней последний раз тогда же, когда и я. Я
лично отвечаю за его невиновность.
— Тогда я ничего не понимаю! — Шаталов наклонил
голову и потер лоб. Потом поводил ей из стороны в сторону, пытаясь разогнать
усталость.
Лайма немедленно представила, как она подходит к нему сзади,
кладет руки на шею и начинает массировать затекшие мышцы. По телу ее прошла
крупная дрожь вожделения. Просто ужас. Ее никогда не распирало подойти и
потрогать Болотова. Вероятно, тот не выделял тех опасных летучих веществ,
которые сводят ее с ума. Зато Геннадий Борисович испарял эти вещества в
избытке, словно большая лужа.
— Чего вы не понимаете? — спросила она, жадно
оглядывая его с ног до головы.
— Когда Ника звонила моей матери, то успела сказать,
что познакомилась с напавшим на нее типом в аэропорту. Она все время говорила —
«он». Не называла его по имени. Почему? Я полагаю, просто потому, что имя
сложное, индусское, и она его не запомнила.
— Ерунда. Просто она была в шоке. Не могла сообразить,
что следует сказать в первую очередь. Она хотела, чтобы ее спасли, и вовсе не
думала о том, как облегчить поиски преступника.
— Но именно с вашим Мегхани она познакомилась в
аэропорту!
Лайма вздохнула.
— Вы с Никой, вероятно, давно не встречались.
Он вскинул голову, и несколько каштановых прядей упало ему
на лоб.
— Действительно давно.
— Вы плохо представляете себе ее сегодняшнюю.
— На что это вы намекаете?
— Я ни на что не намекаю, я говорю прямо. Ника могла
познакомиться в аэропорту с кем-нибудь еще. После того, как мы с господином
Мегхани уехали. Или до того. На мой взгляд, она не торопилась убраться оттуда.
Что довольно странно, потому что после долгого перелета всегда хочется
вырваться в город. И отдохнуть тоже хочется.
— Ну, хорошо. Допустим, она познакомилась с кем-то еще.
Милиция должна была выяснить это. Ее же видели с вами и с вашим индусом.
Значит, и с тем, вторым, должны были видеть.
— Необязательно, — возразила Лайма. —
Господин Мегхани не замышлял ничего плохого, поэтому не прятался. А настоящий
преступник знал, что ему нельзя светиться. Он мог заговорить с Никой так, что
никто не обратил на него внимания. В очереди за багажом, возле расписания, на
стоянке такси.
— Ну, хорошо. Допустим, индус ни при чем. А теперь
признайтесь: что вас так поразило в рассказе метрдотеля? Вы вышли из ресторана
сама не своя. Я болтался поблизости, но вы на меня даже не взглянули.
— Поразило? Да все поразило, — соврала Лайма.
На самом деле ее поразило совпадение деталей в истории
исчезновения Ники Елецковой и Сони Кисличенко. Но она не была готова к тому,
чтобы выложить Геннадию правду. Если рассказать ему про Соню, он захочет влезть
и в то дело тоже, и тогда неминуемо столкнется с Болотовым или с группой
"У". Она не могла этого допустить.
— Меня поразило, что Ника вышла из гостиницы без шарфа,
а вернулась в шарфе. То есть она повязала его в машине.
— Я знаю про шарф, — кивнул Шаталов. —
Вероятно, он принадлежал ей. Перед выходом из гостиницы она сунула его в
карман, потому что опаздывала. А когда вышла из машины, надела.
— А я думаю, что у нее никогда не было желто-черного
шарфа в гардеробе, — возразила Лайма. — И вы, кстати, легко можете
это выяснить. Позвоните ее родным и спросите.
— А если она купила его в Египте?
— Можете быть уверены — не купила. Шарф подарил ей тот
тип, что сидел в машине.
— С чего вы взяли?
— Я предполагаю. Если женщина собирается надеть к
костюму шарф, она делает это сразу, перед зеркалом, заметьте. А что вам
известно про автомобиль?
— Почти ничего. Он большой, белый, с затемненными
стеклами. Свидетельницы не смогли определить марку даже приблизительно.
— Да разве его марка может что-нибудь нам дать? —
удивилась Лайма. — Наверняка она ходовая, не будет же милиция проверять
все белые машины в городе.
— Почему бы нет? Я сам стал бы проверять. Но информации
слишком мало.
