— Как это — ничего?! — возмутилась Лайма. —
Только ленивый не знал, что Соня в пятницу вечером поехала к тебе важные
вопросы решать. Она всем рассказала.
— Да она наврала! — рассердился Возницын, а
рассердившись, перестал бояться Корнеева и крикнул ему:
— Развяжите меня!
Корнеев вопросительно глянул на Лайму, и та кивнула. Тогда
он подошел и одним ловким движением распустил узел. Возницын немедленно сцепил
руки перед собой и принялся их сосредоточенно мять, словно пытался прощупать
каждую мелкую косточку.
— Наврала она все, мы с ней не встречались в пятницу!
Она за неделю до этого ко мне приезжала. Сказала про Петьку, я обещал помогать.
Что я — не человек, что ли?
— Вы поругались, — констатировала Лайма.
— Конечно, я обиделся! Ты бы не обиделась? Петьке уже
десять месяцев, а я его ни разу на руках не держал!
— А откуда же ты, Сереженька, узнал, что Соня исчезла
именно в пятницу? Кто тебе сказал? С нами ты отношения не поддерживал, милиция
до тебя тогда еще не добралась… А меня увидел — топиться поехал. Спектакль
разыграл, как по нотам. Алиби себе обеспечивал. Так откуда? Откуда ты узнал?
Возницын забегал глазками по стене, словно ехал в поезде и
следил за проносящимися мимо столбами.
— Да ладно, черт с тобой, скажу. Все скажу, только
отстань. Олеся мне рассказала. Позвонила и выложила все. Что Соня ушла в
пятницу и не возвращается. Что она Петьку тебе собирается нести…
— Как?! — ахнула Лайма. — Ты знаком с
Петькиной нянькой?! Она тебе звонила? Она же сказала, что ни одного телефона не
нашла! И как ты с ней ухитрился познакомиться, а?
— Я же не дурак, Лайма! Когда я узнал, что у Сони сын,
то сразу сообразил, что он мой.
— Но у Кисличенко туча поклонников!
— Да ладно тебе. Мы с ней целый год прожили. А ребенка
она от другого, что ли, родила? Так не бывает. Я все ждал, когда же Соня
позвонит и поставит меня в известность. Не дождался.
— И тогда ты проявил инициативу и познакомился с
Петькиной нянькой.
— Да, а что? Мать всегда говорила, что у меня должен
быть наследник.
— Ничего, все очень мудро. Так что там с нянькой?
— Подарил ей пару склянок духов на праздники, браслет
из искусственного жемчуга, коробку конфет. Она мне позволяла немного коляску по
парку покатать.
— Да ты бы сразу мне все это рассказал! Зачем
врал? — закричала Лайма. — Я из-за тебя столько времени зря
потратила!
— Какого времени-то? — буркнул Возницын.
— Я тебя подозревала! Если бы я тебя не подозревала, то
искала бы другую кандидатуру на роль преступника. Другого человека, с которым
Соня встречалась в пятницу вечером.
— Да знаю я, с кем она встречалась! — желчно
сказал Возницын. — Тоже мне — тайна замка Шпессарт! С этой задницей она
встречалась!
Лайма изумленно посмотрела на Корнеева, как будто тот должен
был сразу все понять.
— Простите, — вкрадчиво спросил Корнеев. — Какую
конкретно задницу вы имеете в виду? В Москве проживает их несчетное количество.
— Я имею в виду Государева, кого же еще!
Возницын весь истекал желчью. Если бы можно было вывернуться
наизнанку, демонстрируя свое презрение к «заднице Государеву», он бы, без
сомнения, так и сделал.
— Мы ходим по кругу, — обреченно сказала
Лайма. — С Государевым я разговаривала, он все отрицает. Он вообще.., мало
виделся с Соней в последнее время. Да и она им не особенно интересовалась. Мы с
Любой даже не знали, что они в одном классе учились. Соня рассказать нам
забыла.
— Чего-о-о?! — Возницын по-черепашьи вытянул
вперед голову — словно высунул ее из-под панциря — и еще раз повторил с той же
интонацией, сильно щуря глаза:
— Чего-о-о?! Забыла вам рассказать? Да ты что, Лайма?
Сонька в Государева влюблена, как кошка! Она ведь в Москву вслед за ним
приехала. И ради него. Только ради него. Он для нее — идол. Все равно, что Джон
Леннон, понимаешь? Она все его песни наизусть знает. Вела себя, как идиотка. В
подъезде караулила, по телефону названивала. А ему на нее — плевать!
— Но он же… Он сказал, что не встречался с
Соней, — расстроилась Лайма. — Что назначит вознаграждение…
Неужели ее так легко обвести вокруг пальца? Наверное, легко.
Они с Государевым находятся в разных весовых категориях. Он — звезда, а она —
секретный агент по случаю. Притом начинающий агент. Она не смогла разобраться.
Надо же — каков! Казался таким искренним… Ни одной фальшивой интонации, ни
одного подозрительного жеста!
— Я его ненавижу! — разбушевался Возницын.
Вскочил и принялся бегать по комнате. Схватил с полки
журнал, раскрыл на середине и со всего маху шмякнул на столик перед Корнеевым:
— Вот он, гадина, улыбается! Как можно было в такую
гадину влюбиться?!
Лайма осторожно подняла журнал и заглянула в него. На
развороте обнаружилась статья, посвященная Государеву. Интервью с экскурсом в
прошлое. Текст сопровождали фотографии — в том числе и детские, школьные. Игорь
Государев — первоклассник. Пятиклассник, восьмиклассник… На всех снимках
симпатичные ребята, мальчики и девочки. А Соньки ни на одной нет.
— Это Кисличенко фотографировала, — решительно
заявила она и посмотрела на обложку журнала. Вчерашний. Значит, Государев
действительно встречался с Соней в пятницу и получил вожделенный альбом с
фотографиями. И пакет с пеликанами, в котором он лежал, должен быть у него
дома. Возможно, Игорь сунул его под вешалку. Или в ящик, куда складываются все
ненужные пакеты. Или на балкон. Если ворваться туда с Корнеевым и Медведем,
можно его найти. И тогда уж Государеву не отвертеться. Он расскажет, что сделал
с Соней. Зачем надел ей на шею желтый шарфик. Почему вообще решил с ней
расправиться. И про Нику Елецкову расскажет. Потому что Ника никак, ну никак не
вписывается в схему.
Корнеев, который читал ее мысли, затушил окурок и сказал:
— Ребенок у Сони может быть от Государева. Ты ведь
говорила, что она не боялась рожать одна, без мужа, верно? Насколько я знаю,
незамужние женщины не боятся рожать только от горячо любимых мужчин.
— Ребенок мой! — строго сказал Возницын. — У
меня заключение врачебное есть. Он мой, а не Государева.
— Ну… — Корнеев провел по усам указательным
пальцем. — Соня могла наврать Государеву. Допустим, между ними что-то
было. Было и прошло. А она хотела продолжения. Хотела, чтобы он все время рядом
был. Вот и соврала, что Петька — его сын. Государев наверняка никакой
экспертизой не озаботился. Но ситуация ему не понравилась.
— И он Соньку убил?! — Лайма все не хотела верить
в такое. — А почему бы просто не отказаться от ребенка?
— Ваша Соня, как я понимаю, девица настырная. От самой
Сибири его преследовала. Надоела ему в конце концов. Все логично.
