— Телефон на даче? — переспросила она. — Да,
там есть телефон. Я вам сейчас номер скажу.
Лайма полезла в сумочку, достала записную книжку, и тут из
нее вылетела бумажка, которую она недавно разрисовала фломастером под «желтый
шарф». Яркая бумажка резанула взгляд и спланировала прямо Рае под ноги. Она
наклонилась и подняла ее. И спросила:
— Что это у вас такое.., смешное?
— Так, — Лайма пожала плечами. — Это я
изображала. Узорчик на ткани.
— Надо же. Бывает же такое.
— Что бывает? — насторожилась Лайма.
У нее внезапно засосало под ложечкой. Как будто предстояло
сдавать экзамен, а она всю ночь просидела над билетами, и голова чугунная, и в
желудке тянущая пустота.
— У моей мачехи было такое платье. Ну в точности такое.
Оно у нас на даче висит в шкафу. Алексей отчего-то не хочет его выбрасывать.
— Платье вашей мачехи? — шепотом повторила
Лайма. — Нет. Не может быть.
— Я ее почти не знала, потому что меня после маминой
смерти сразу отправили к бабушке в Смоленск. А Алеша остался с отцом и с
мачехой. Они, кстати, отлично ладили. Он ее очень любил и, когда мачеха с отцом
погибли, горевал сильно.
Лайма стояла и тупо смотрела на нее, не в состоянии
сформулировать ни одного вопроса. Она не могла говорить. И думать не могла. И
ничего не чувствовала — вообще. Именно в этот момент в ее сумочке запищал
мобильный телефон. Он пищал, а она не обращала на него внимания.
— Лайма, — робко сказала Рая. — Вас вызывают.
— А? Что?
Лайма очнулась, достала телефон и нажала на кнопку.
— Извините, — с трудом выговорила она. — Это
я завела будильник. А у него звонок совсем другой. Не похож на телефонный. Там
другая мелодия. Вот я ее и не узнала.
И замерла с открытым ртом. Она внезапно поняла, что разгадка
все это время была у нее под носом. А она все прохлопала!
— Лайма! — Рая не знала, что и думать. — Что
у вас случилось?
— У меня случилось.., всякое. Вы можете мне сказать,
как позвонить на дачу? И как туда доехать, хорошо? Я поеду.., прямо сейчас.
— Конечно, поезжайте. Но лучше сначала позвонить. Я не
думаю, что Алексей отправился именно на дачу. Он сказал, что у него деловое
свидание. И у Павлуши моего машину напрокат взял. Он иногда берет ее, когда
едет на важную встречу.
— Белая? — спросила Лайма.
— Кто?
— Машина. Машина вашего мужа — белая? И большая?
— Да, большая и белая, с тонированными стеклами.
На лестничную площадку Лайма вышла на негнущихся ногах и
ступала так осторожно, точно боялась расколоть хрустальные туфельки.
Остановилась между этажами и набрала номер Шаталова. Он имеет право знать.
— Геннадий, — проговорила она в трубку, когда
услышала его голос. — Это Лайма Скалбе.
Он даже не спросил, почему она снова превратилась в Лайму —
почувствовал по ее голосу, что случилась беда.
— Я вам нужен? — спросил он.
— Да. Очень.
Она стала объяснять ему, как проехать на дачу Болотова, и он
постоянно повторял:
— Я знаю. Понял. Я прекрасно ориентируюсь. Буду там
через полчаса.
— Только не вздумайте соваться один! — испугалась
Лайма. — Дождитесь меня. Я приеду с человеком.., специально обученным.
— Вместо овчарки, что ли? — буркнул
Шаталов. — Ладно, обещаю. Буду ждать вас и обученного человека.
Он отключился, и Лайма побежала вниз по ступенькам — все
быстрее и быстрее.
— Иван! — закричала она, ворвавшись в салон
автомобиля, словно обезумевшая птица. — Это ужас, форменный ужас! Я знаю,
кто похитил Нику Елецкову и мою подругу Соню!
Индифферентный Медведь удивился и спросил:
— А почему тогда ты плачешь?
— Потому что это мой будущий муж!
— А ты разве собираешься замуж? — обалдел Медведь.
Потом подумал и добавил:
— Не может быть.
— Может, может, Иван! Я это поняла, когда у меня
будильник зазвонил. Я все сразу поняла! Болотов Соньке свидание назначил возле
метро. Но, чтобы не попасть под подозрение, должен был обеспечить себе
прикрытие. Он заехал за мной на работу и якобы повез ужинать. А сам завел
будильник в мобильном телефоне. Когда будильник сработал, он телефон сразу
выключил и к уху приложил — как будто ему кто-то позвонил, понимаешь? А Соню мы
встретили случайно, она в тот вечер еще кучу свиданий назначила до встречи с
Болотовым — улаживала разные проблемы.
— Нет, — честно признался Медведь, выруливая на
шоссе. — Ничего не понимаю.
Светофоры в честь позднего времени мигали желтыми глазами и
не мешали мчаться с захватывающей дух скоростью.
— Ну как же ты не понимаешь?! — закричала
Лайма. — Он всегда Соньке нравился! Но мне и в голову прийти не могло, что
она согласится с ним встретиться. Мы ведь такие подруги!
У нее все тело ходило ходуном — и ноги, и руки, и даже
голова тряслась, норовя клацнуть челюстью и прикусить Лайме язык. Она изо всех
сил старалась подавить дрожь, зажимала пальцы между коленей и с силой
вдавливала затылок в спинку сиденья.
— Он сам с собой в пятницу по телефону разговаривал! Не
было никакой китайской делегации. Ему нужен был предлог, чтобы высадить меня
посреди дороги. Он высадил и поехал к сестре — позаимствовать большую белую
машину с тонированными стеклами. Вернулся на ней к метро уже к назначенному
времени, подобрал Соню и…
— Что — и? — спросил Медведь, который никогда не
бросал фразы на середине. — Убил ее, да? И спрятал тело.
— Наверное. И шарфик ей подарил из того же материала, что
и платье его мачехи. Вот почему Соня так долго болталась возле метро. Сначала
она встретилась с Государевым, потом с Агашкиным, а потом… Потом ее увез
Болотов. Поверить не могу!
— Это детская травма, — со знанием дела заявил
Медведь. — Адвокаты так потом и скажут.
— Про травму я ничего не знаю, — простонала
Лайма. — Ничегошеньки! Он всегда казался мне образцом здравого смысла,
эталоном нормальности! Иван, вот скажи: разве можно жить с маньяком и не
понять, что он маньяк?!
— Можно, — кивнул головой Медведь. Его
непрошибаемое спокойствие странным образом успокаивало Лайму, хотя в самом
начале ей даже хотелось его стукнуть. — У них часто бывают счастливые
семьи. Я читал про это.
— Я собиралась создать счастливую семью с убийцей!
— А зачем он похитил Нику Елецкову? — пробубнил
Медведь. — Зачем она ему понадобилась?
— Я не знаю!
— А почему ты решила, что он сейчас на даче?
