Отец грустно сказал:
– До свидания, собачка моя.
Так он не называл меня с шести лет. Я еще сильней залилась слезами и, не в силах больше вынести это испытание, тронулась с места – не оглядываясь, но зная, что они стоят там, провожая машину взглядами, и, только когда я скроюсь из виду, пойдут домой.
Когда я подошла к регистратуре мотеля, часы показывали без четверти одиннадцать. Клерк за стойкой взглянул на мое заплаканное красное лицо безо всякого интереса, словно рыдающие женщины день-деньской проходили перед ним косяком.
– Скажите, мистер Дэвид Стюарт еще здесь? – выдавила я.
– Пока еще он не уехал. Оформляет телефонный счет.
– В каком он номере?
Мужчина бросил взгляд на доску с ключами.
– В тридцать втором. – Его взгляд скользнул по моему плащу, джинсам, грязным кроссовкам, и рука потянулась к телефону. – Вы хотите увидеть его?
– Да, пожалуйста.
– Я позвоню ему... передам, что вы пришли. Как вас зовут?
– Джейн Марш.
Он кивком указал в сторону тридцать второго номера.
– Это там.
Я слепо двинулась по ковровой дорожке мимо большого бассейна с небесно-голубой водой. Две женщины скучали в шезлонгах, а их дети резвились в воде, отнимая друг у друга резиновый круг. Я не прошла и десяти шагов, как увидела Дэвида Стюарта, спешащего мне навстречу. Ничего не соображая, я бросилась вперед и, к огромному удивлению постояльцев, повисла у него на шее. Дэвид осторожно обнял меня, затем отстранил, спросив:
– Что случилось?
– Ничего не случилось, – буркнула я и опять всхлипнула. – Я лечу с вами.
– Почему?
– Просто передумала, вот и все. – По дороге в мотель я решила, что буду молчать, но сдержаться не смогла. – У отца появилась подружка, она приехала из Лос-Анджелеса... и она... она сказала...
Заметив выпученные глаза заинтересовавшихся женщин, Дэвид сказал:
– Идем.
Он повел меня в свой номер, втолкнул в комнату и закрыл дверь.
– Ну, выкладывайте.
Я вытерла слезы рукой и, собравшись с духом, выпалила:
– Теперь есть кому за ним ухаживать. Стало быть, я лечу с вами.
– Вы рассказали ему про письма?
– Да.
– И он не возражал?
– Нет. Он сказал: «Хорошо».
Дэвид замолчал. Я с изумлением увидела, что он повернул голову и задумчиво, прищурясь, созерцает меня... правым глазом. Позднее я поняла, что эта манера у него выработалась из-за испорченного в детстве зрения, но тогда от его взгляда мне стало не по себе... такое ощущение, будто тебя проткнули иголкой.
– Вы не ходите, чтобы я летела с вами? – насторожилась я.
– Не в этом дело. Просто я вас почти не знаю и не уверен, что вы говорите правду.
Я была настолько несчастна, что даже не обиделась.
– Я никогда не лгала, – заявила я и тут же добавила: – А когда вру, то ужасно нервничаю и краснею. Уверяю вас – отец не против. – И в доказательство вынула из кармана плаща пачку грязных долларов. Несколько купюр выскользнули из рук и, кружась, словно опавшие листья, опустились на ковер. – Он даже дал деньги на мелкие расходы.
Дэвид наклонился, собрал доллары и протянул мне.
– Думаю, Джейн, прежде чем лететь, я все же должен встретиться с вашим отцом. Мы можем...
– Второе прощание я не выдержу.
Черты его лица смягчились, и он тронул мою руку.
– Побудьте здесь. Я отлучусь минут на пятнадцать.
– Обещаете?
– Обещаю.
Он вышел, а я осмотрела номер, просмотрела газету, выглянула в коридор, потом пошла в ванную, умылась, причесалась и перехватила волосы попавшейся на глаза аптечной резинкой. Не зная, чем еще заняться, я отправилась к бассейну и стала ждать там. Наконец появился Дэвид, мы погрузили наши вещи в машину и выехали на дорогу, ведущую к Лос-Анджелесу. Ночь мы провели в мотеле возле аэропорта, а утром следующего дня вылетели в Нью-Йорк. В тот же вечер сели на лондонский самолет, и только где-то посередине Атлантики я вспомнила о том молодом парне, который обещал привезти мне доску для серфинга в уик-энд.
Глава 4
Хотя большую часть жизни я прожила в Лондоне, мое возвращение походило на приезд в город, который я никогда не видела прежде, – настолько он изменился. Здания аэропорта, подъездные пути, взметнувшиеся ввысь огромные жилые дома... все словно выросло за последние семь лет. Втиснувшись в такси, я дрожала от промозглого и давно забытого холода. В густом тумане нас со всех сторон окружали огни большого города.
В самолете я не сомкнула глаз, и теперь от усталости у меня кружилась голова; к тому же в два часа ночи по калифорнийскому времени стюардесса подала отвратительный завтрак, и меня чуть не стошнило. Все тело ныло, голова трещала, глаза слезились. Мне казалось, что я хожу целую вечность в старых джинсах и рубашке.
Рекламные щиты, эстакады, ряды лондонских зданий мелькали с калейдоскопической скоростью. Но вот такси свернуло в один из переулков и остановилось перед машинами, припаркованными полукругом у высоких особняков, построенных в раннем викторианском стиле.
Я мрачно обвела их взглядом, недоумевая, что бы это могло означать. Дэвид перегнулся через сиденье, открыл дверцу и объявил:
– Здесь мы выходим.
– Да? – Я с удивлением спросила себя, как мужчина, неотлучно находившийся со мной в изматывающем душу полете, умудрился остаться безупречно чистым, ухоженным и контролирующим ситуацию. Покорно выбравшись на тротуар, я хлопала глазами, как сова, и невольно зевнула. Дэвид тем временем расплатился с шофером и, подхватив наши чемоданы, вошел в подъезд. Перила по обеим сторонам лестницы сверкали черной краской; небольшая площадка, вымощенная камнем, была тщательно подметена, и только на деревянной кадке с цветущей геранью виднелись следы пыли. Дэвид вынул ключ, отпер желтую дверь, и следом за ним я механически переступила порог квартиры.
Пол светлого жилища, наполненного запахами леса и озера, устилали персидские ковры, диван и кресла покрывали ситцевые чехлы, старинная мебель была любовно отполирована, а над камином висело чудесное венецианское зеркало. Я увидела книги и журналы, горку с дрезденским фарфором, бесценные гобелены ручной работы. За окном, выходящим на внутренний дворик, виднелся миниатюрный сад с платановым деревом, возле которого стояла деревянная скамейка, а в нише старой каменной стены была установлена небольшая статуя.
Окончив осмотр, я зевнула. Дэвид решительно распахнул окно.
– Это ваша квартира? – спросила я.
– Нет, моей матери, но я часто останавливаюсь здесь, когда бываю в Лондоне.
