Поцелуи в качестве оплаты я больше не приму.
– Фрэнки! – зову я, когда все сроки ожидания
выходят. – Фрэнки, вы где?
Фрэнки не отзывается.
Вывод, который напрашивается первым: он решил напугать меня.
Довести девушку, застрявшую в темноте, до полуобморочного
состояния, чтобы потом внезапно возникнуть передней и, расхохотавшись,
заключить в объятья. Такие трюки иногда проделывают герои фильмов ужасов, ничем
хорошим это не заканчивается. В последней четверти фильма они непременно
нарываются на убийцу в маске и с кухонным ножом в руке, а из объятий кухонного
ножа уж точно не вырвешься.
Мне не страшно. Мне совсем не страшно.
– Фрэнки!.. Не очень-то вежливо с вашей стороны…
И снова мой призыв повисает в воздухе, я должна бы
испытывать гнев, но вместо этого испытываю облегчение. Мне больше не придется
целоваться с Франсуа Пеллетье.
– Я возвращаюсь, Франсуа! Встретимся внизу!
До низа еще нужно добраться. В темноте, со сбитой системой
координат это кажется весьма проблематичным. Куда мне направиться? вправо,
влево, вперед, назад? Я закрываю глаза (рисунок ночи остается тем же) и пытаюсь
мысленно представить площадку. Не так уж она велика – метров тридцать в
диаметре, с двумя лестницами по бокам. Одна – та самая, по которой мы поднялись
сюда, есть еще и вторая, не крытая, найти ее было бы настоящей удачей. Улица
внизу худо-бедно освещена, свет падает и на нижнюю часть лестницы. А значит, я
смогу спуститься без риска подвернуть ногу или сломать шею. Итак, цель номер
один – лестница.
Если я буду двигаться по прямой, то рано или поздно упрусь в
стену (или в прорезь между зубцами, или в орудийный лафет – неважно). Это и
послужит точкой отсчета. И в конечном итоге приведет меня к лестнице.
– Черт возьми!
Я кричу, чтобы подбодрить себя, не на французском, не на
арабском – на русском, отставленном за ненадобностью, но не искорененном
окончательно. Напрасно я жду, что звук моего голоса осветит ночь яркой
вспышкой, – чуда не произошло.
– Черт, черт, черт!..
К Фрэнки мой крик не относился.
Отправились в далекий путь
Котенок со щенком.
Понюхать это, то лизнуть,
Погнаться за клубком…
Я не вспоминала этот стишок лет двадцать пять, никак не
меньше. Из всего множества стихов, которые я читала в детстве, стоя на табурете
перед подвыпившими гостями, остался только он. Подходящее к случаю воспоминание
– котенок со щенком.
Роль котенка подойдет мне больше, тем более что щенки
оказались неважными компаньонами и отвалились – один за другим. Сначала Алекс,
потом Фрэнки, настоящие уроды!.. Придется самой искать кончик нити на клубке,
о-о, вот и он!., пальцы касаются поверхности стены, все остальное происходит
согласно намеченному плану. Мрак, в котором не видно ни зги, еще немного мрака
(хорошо бы добавить его в хну для татуировок), еще немного мрака (хорошо бы
придать ему форму корня имбиря) и еще немного…
Нужно потерпеть.
Хотя выложенная гладкими, отполированными плитами стена
кажется бесконечной.
Отправились в далекий путь котенок со щенком.
Я двигаюсь вперед мелкими шажками, самое страшное, что может
грозить мне, – первая ступенька лестницы. Нужно вовремя сообразить, что
под ногами пустота, и умудриться не потерять равновесия. Разница между мной и
котенком состоит в том, что кошки видят в темноте.
А я – нет.
В так и не рассказанном сне Ясина тоже фигурировали кошки.
И это было связано со мной. Магрибский колдун Ясин посчитал
кошек дурным предзнаменованием, не к месту я подумала о его сне! Совсем не к
месту. Что, если пришла пора сну воплотиться в явь? и пространство подо мной и
вокруг меня кишит животными на мягких лапах, с мягкой шерстью, готовых
вцепиться мне в глотку, в глаза, навсегда лишить меня способности видеть?
Какая чушь! Тем более что я и так ни черта не вижу.
Шум океана тоже не ориентир. Других звуков нет. Хотя…
В какой-то момент я явственно слышу шорох за спиной.
Грациозные и бесшумные кошачьи тела такого шороха не издадут. И потом – запах.
Нерезкий запах мужского одеколона, возникший на долю секунды и так же быстро
исчезнувший. Помнится, во время нашего неудачного поцелуя от Фрэнки пахло
чем-то похожим, или это был не Фрэнки? Или мне просто хочется вывести Фрэнки на
чистую воду, вот я и решила нащупать его при помощи мимолетного запаха.
– Фрэнки? Это вы, Фрэнки? Прекратите меня разыгрывать.
Так нечестно. Нечестно.
Ответа не последовало. А шорох и запах одеколона
(здравствуйте-пожалуйста!)… Их можно приписать моему не в меру расшалившемуся
воображению.
В прошлой (русской) жизни я курила. Не самая лучшая
привычка, отказаться от которой стоило больших усилий. Все это время я
гордилась своим маленьким подвигом, теперь же костерю себя за
неосмотрительность. О, если бы я курила до сих пор! Если бы я курила – в моей
сумочке сейчас лежали бы не только сигареты, но и зажигалка. Или спички. Одно
движение, один щелчок кремня – и огонь был бы извлечен, и тьма вокруг меня
перестала бы быть тьмой. И фильм – со мной в главной роли – плавно перетек бы
из категории страшилок в разряд комедии положений.
По всем моим расчетам лестница должна быть где-то здесь.
Если в ближайшие полминуты я не нащупаю ступенек – можно будет считать сон
Ясина сбывшимся.
Время нелинейно.
И я буду блуждать по ночному мраку вечно, пока кто-нибудь не
догадается развязать мешок со слежавшимися специями (эстрагон, кориандр,
базилик) и не выпустит меня на волю.
Хотелось, чтобы этим человеком оказался Алекс Гринблат.
Ха-ха.
Пальцы упираются во что-то металлическое. Это так
неожиданно, что я вскрикиваю и лишь потом понимаю, что «металлическое» – начало
лестничного поручня, вмонтированного в стену. Я и забыла о нем, вот идиотка!
Вцепившись в поручень обеими руками, я делаю еще один шаг вперед и –
наконец-то! – нащупываю перед собой вожделенную пустоту.
Первая ступенька найдена, теперь дело пойдет быстрее.
Оно и правда идет достаточно быстро, половина лестницы
благополучно пройдена, кромешная тьма впереди сменилась молочным туманом, с
каждой секундой он становится все более светлым. Теперь я двигаюсь не на ощупь
– вполне осознанно, я вижу (вижу! вижу!) смутные очертания стен, и силуэт
небольшого прожектора, и камни мостовой в самом низу.
Все. Можно перевести дух.
Слева от меня – узкая невысокая ниша в стене. Тупик. Им
заканчивается улочка, по которой мы с Фрэнки пришли сюда. Метрах в пятидесяти
от места, где я стою сейчас, – переулок, его легко промахнуть, если не
знаешь о его существовании. Еще пятьдесят метров по переулку, затем поворот
направо, и ты оказываешься на улице, гораздо более оживленной, чем эта.
Мастерские художников (Эс-Суэйра славится своими мастерскими), лавки резчиков
по дереву, несколько небольших гостиниц, отсюда и до отеля Доминика рукой
подать.
