– все предопределено;
– случайностей не существует;
– американские боевики не так уж не правы.
В любом случае я стала не только обладательницей ключа по
имени Мерседес, но и некоего подобия замочной скважины по имени Слободан.
– …Итак?
Я с самым независимым видом постукиваю сигаретной пачкой по
столу. Пути к отступлению не отрезаны, картинка обычного уличного знакомства не
претерпела существенных изменений: некий задиристый юнец предложил некоей
молодой женщине называть ее Мерседес, и та согласилась.
– Я чертовски рад, что сообщение о вашей смерти не
подтвердилось.
– Было и такое?
Вытолкнуть эти слова из горла удается с большим трудом, до
сих пор я серьезно не задумывалась о судьбе Мерседес – не той, которая якобы
погибла в мадридской электричке, а той, чьи документы лежат сейчас в заднем
кармане джинсов. Впрочем, может существовать еще и третья Мерседес, и
четвертая, и пятая.
– Алекс очень расстроился.
– Могу себе представить.
– Компаньоны гибнут не каждый день.
– Это точно.
«Компаньоны», вот как. Пачка дешевых сигарет, которой я все
еще колочу по поверхности стола, вступает в явное противоречие с саквояжем и
туфлями Спасителя мира. Более того, и в страшном сне не приснится, чтобы
дорогущий саквояж Алекса взял в компаньоны мои зачумленные «Lucky Strike». Но у
меня все еще остается возможность перевести все в шутку и сказать юному
Слободану, что он ошибся, что я совсем не та Мерседес. Я – номер два, а Алекс
расстраивался по поводу номера три. Или четыре. Или пять. Только в этом случае
наша возможная встреча с Алексом не будет отягощена побочными эффектами. И мы
еще сможем посмеяться над мальчиком, принявшим меня за другую женщину.
Я должна признаться. Прямо сейчас.
Но вместо признания с моих губ слетает:
– Пора бы сменить чертовы сигареты. А лучше вообще
отказаться от курения. Как выдумаете, Слободан?
– Все знают, что вы курите эту марку.
Вот так номер. Спасители мира и их компаньонки – слишком
неисследованная область, чтобы делать скоропалительные выводы о совместимости
очень дорогих и очень дешевых вещей.
– Вы тоже в курсе?
– Конечно.
– Вы в курсе, какие сигареты я курю, но никогда не
видели меня в лицо?..
Все. Это больше не простое уличное знакомство. Я косвенно
подтвердила, что и есть та самая Мерседес, встречи с которой так домогался
парень из конторы Алекса. Но ничего противоправного я не совершила. И сказала
лишь то, что хотели услышать.
– Однажды я подвозил к вашему дому пакет. По просьбе
Алекса.
– Что-то я такого не припомню.
– Ну конечно. Я позвонил снизу, а вы сказали, чтобы я
опустил пакет в почтовый ящик.
– И?..
– Я так и поступил.
– А по поводу сигарет?
– Алекс как-то заставил меня вынести целую кучу пустых
пачек из своего кабинета. Сказал, что это ваши. Что Мерседес уже достала…
простите…
– Ничего.
– Что Мерседес уже достала этим своим дерьмом, но что
поделаешь – нужно мириться. Мерседес – это Мерседес.
– Даже так? – Странно, что мне до сих пор удается
отделываться общими фразами.
– Мерседес – лучшая.
– Выдумаете?
– Так думает Алекс. Я, впрочем, тоже.
В глазах юного Слободана полно не только морских звезд. Но и
раковин, жемчужин, осколков бутылочного стекла, давно превратившихся в
смальту, – все это богатство сияет нестерпимым, обращенным в мою сторону
светом.
– И я счастлив, что с вами ничего не случилось.
Представляю, как обрадуется Алекс.
– Не уверена. Что он успел рассказать вам? О том, что
произошло?
– Особенно он не распространялся. Я просто случайно
услышал его разговор по телефону.
– С кем?
– Не знаю.
– И он сказал кому-то, что Мерседес погибла?
– Да.
– И выглядел при этом очень расстроенным?
– Да.
– И вы сложили два и два? И потому посчитали, что Алекс
расстроился из-за гибели Мерседес? – Я тут же одергиваю себя. – Из-за
моей гибели?
– Да.
– Сколько получилось в сумме?
– Не понял…
– Сколько получилось в сумме, когда вы сложили два и
два?
– Четыре. А нужно чтобы сколько?
– Пять.
Я совсем обнаглела. Что сделал бы Алекс, если бы увидел, как
недавняя марокканская знакомая из отеля (две звезды) разводит сотрудника его
фирмы как последнего лоха?
Уволил бы сотрудника.
И принял бы меня на его место. Наше недолгое общение в
Эс-Суэйре было довольно эксцентричным, полным скрытых психологических тестов,
значение которых неясно до сих пор. Ну и отлично, в этом свете разговор за
столиком кафе «Аль Карам» можно считать продолжением марокканской эпопеи.
«Удивите меня», – неоднократно взывал Алекс. Вот я его и удивляю, бонус в
десять евро мне обеспечен. Впоследствии мы вместе посмеемся над этой шуткой,
этим розыгрышем, я все еще продолжаю надеяться, что посмеемся. И потом, я
просто развлекаюсь, или скорее – отвлекаюсь. После всего пережитого мне просто
необходимо сбросить напряжение, начать говорить – хоть с кем-нибудь, хоть о
чем-нибудь. Сходные желания испытывает Слободан (с той лишь разницей, что говорить
он хочет с одним конкретным лицом, а именно – с Мерседес).
– …Да. Пять, – парень сбит с толку окончательно.
– У меня всегда получается – пять.
– Что-то подобное я и предполагал…
– Зачем вы хотели встретиться со мной?
– Собственно… Меня не устраивает моя нынешняя работа.
Когда Алекс нанимал меня, он говорил совсем о другом.
– При чем же здесь я? Вас нанимал Алекс, с ним и
разбирайтесь.
– Я понимаю, но… такую работу я мог бы найти и у себя
дома. Пусть даже это потребовало некоторых усилий.
– Откуда вы?
– Из Боснии. Я серб, но пришлось прикинуться боснийцем…
Ничего удивительного в этом нет. Я русская, но пришлось
прикинуться испанкой, живущей в Нюрнберге. Остается надеяться, что
обстоятельства, заставившие серба Слободана перекраситься в боснийца Слободана,
были не такими трагическими. А впрочем, мне все равно.
– В Европе и особенно во Франции не очень-то жалуют
сербов.
– К боснийцам относятся много лучше?
