– Все в полном порядке, ваше сковородие! –
отрапортовал Саенко, вызвав улыбку на губах прибывшего.
Человек одет был скромно, в темное. Он снял картуз,
пригладил волосы, и тут стало заметно, что лицо у него в пыли – сухая гроза
вместо воды гнала целые потоки пыли. Он оглянулся привычно, ища в сенях
рукомойник. Тут же неслышно возникла хозяйка Марфа Ипатьевна с чистым вышитым
полотенцем в руках. Вытирая лицо, гость метнул из-под полотенца быстрый взгляд
на женщину, оценил ее неторопливые повадки и зрелую красоту, после чего
поблагодарил скромно и прошел в комнату.
За это время Саенко успел в кухне перемолвиться парой слов с
подполковником.
– Какие вести из Батума, Саенко?
– Так что, ваше сковородие, вести неважные. Пропал он,
пропал совсем, затерялся в городе где-то. Греки, прощелыги этакие, высадили его
не в порту возле лавок, где сами пристают, а в стороне где-то. Обыскались его в
городе – пропал, как в море канул. Ох, и подлый же народ греки!..
– Однако, – помрачнел Горецкий, – один, без
связей, без документов далеко он не уйдет. Пусть справки наведут, нет ли его в
тюрьме тамошней.
– Искали и там – пока нету…
Горецкий придал лицу выражение спокойной приветливости и
вышел. Прибывший в комнате рассматривал его трубку и встретил Горецкого таким
же приветливым взглядом. Был он возраста неопределенного, как говорят – средних
лет, но у мужчины это понятие включает большой промежуток. Темные влажные
волосы серебрились у висков, вокруг глаз теснились морщинки. Одет он был чисто,
и сидело все на нем как свое. Горецкий знал про этого человека, что родился он
в туманном Альбионе, что много жил и работал нелегально в России и странах
Востока и что, несмотря на простоватый вид, этот человек занимает высокое
положение в Интеллидженс сервис.
– Рад видеть вас в добром здравии, мистер Солсбери.
– Я также весьма рад встрече с вами, мистер Горецкий.
Здоров ли генерал?
– Вы имеете в виду Александра Сергеевича?
– Конечно, генерала Лукомского.
– Благодарю, и он, и Деникин благополучны.
Мужчины прошли в комнату, где накрыт был по русскому обычаю
стол с водкой и закуской.
– Не обессудьте, – пригласил Горецкий, – живу
сейчас скромно.
– Это даже хорошо, – улыбнулся гость, – я,
знаете ли, привык в России к вашей еде.
– Итак, – начал гость, когда выпили, – вы
знаете, что мое руководство с большим доверием относится к вашему шефу,
генералу Лукомскому, чем к главнокомандующему. Именно поэтому я встречаюсь
сегодня с вами. Честно вам скажу, если бы Лукомский занял пост командующего
Вооруженными силами Юга России, помощь его величества короля Георга стала бы
еще существеннее.
– Мистер Солсбери, – Горецкий слегка
поморщился, – должен вам сказать, что Александр Сергеевич не пойдет ни на
какую авантюру…
– По-моему, – прервал Горецкого англичанин, –
руководители Белого движения должны считаться с интересами правительства его
величества. Мы поставили Добрармии уже более 100 тысяч винтовок, 2000
пулеметов, 315 орудий, 200 самолетов, 12 танков и намереваемся значительно
увеличить эти поставки. Английское правительство открыло Деникину кредит в 15 миллионов
фунтов стерлингов. Я не говорю уж о присутствии нашего флота, который при
необходимости может производить артиллерийскую поддержку ваших военных
операций…
– Простите, сэр, – вмешался Горецкий в горячий
монолог англичанина, – мы безмерно ценим вашу поддержку и ни на минуту не
забываем, как многим вам обязаны. Однако какие бы то ни было перемены власти в
Особом совещании всем – и генералу Лукомскому в частности – кажутся крайне
нежелательными.
Возьмите пример Колчака. Омский переворот 18 ноября и вручение
Александру Васильевичу Колчаку диктаторской власти казались вначале почти всем
спасением Белого дела в Сибири, но в действительности низложение Директории
заставило отвернуться от адмирала эсеров, а вместе с ними – значительную часть
крестьянства… Как бы то ни было, Директория сохраняла хоть какую-то видимость
законно избранного правительства, оставляла надежду на переход власти к
Учредительному собранию… Фактически Колчак сделал в Омске то же самое, что
Ленин в Петрограде, – разогнал Учредительное собрание… И вы видите, что
первоначально его успехи продлились недолго! Сейчас уже пали Екатеринбург,
Кунгур, Пермь… Что будет дальше? Нет, в ситуации, сложившейся сегодня в нашей
стране, разумный человек должен стремиться к сохранению статус-кво.
Горецкий отложил вилку и даже забыл на время о своих
обязанностях хозяина, впрочем, тому тоже было не до еды.
– Однако Деникин кажется нам недостаточно твердым и
решительным человеком для того, чтобы сломать хребет большевизму. В некоторых
случаях он проявляет излишнюю мягкость. Он терпим к перебежчикам…
– Вы имеете в виду генерала Болховитинова?
– В частности.
– Болховитинов – храбрый человек, настоящий боевой
генерал. То, что он служил красным, было лишь уступкой безвыходным
обстоятельствам. При первой же возможности он перешел фронт. И вы знаете, что
Антон Иванович разжаловал его, и только после того, как Болховитинов геройским
поведением искупил вину, он восстановил его в звании.
– Допустим. – Англичанин кивнул и продолжил: –
Беда перебежчиков в том, что им не будут никогда до конца доверять… А если
доверять им безоговорочно – вы можете приобрести в своем руководстве шпионов.
После деликатного стука открылась дверь, и хозяйка внесла на
блюде высокий пирог.
– Отведайте, – она поклонилась, – это курник.
– Марфа Ипатьевна большая мастерица! – оживился
Горецкий.
Гость попробовал пирога, похвалил, не отказался еще выпить.
Какое-то время в комнате было тихо, слышно было, как ветер бросает в окно
горсти пыли и песка.
– Кстати, друг мой, – обратился мистер Солсбери
внешне мягко к Горецкому, – какова судьба списка турецкой агентуры,
которую наш батумский резидент отправил в Феодосию?
Горецкий помрачнел. Он встал, прошелся по комнате и
проговорил:
– Мистер Солсбери, не будем играть, как у нас говорят,
в кошки-мышки. Вы прекрасно осведомлены о том, что связной убит, а список
пропал.
– И что же убийца? Мне говорили, что ему удалось
бежать. Неужели это правда?
«Хорошо же у тебя поставлен сбор информации, – сердито
подумал Горецкий. – Только что же тогда своего агента вы вовремя не
перехватили?»
– Это не совсем так… бежал не убийца, а человек,
случайно оказавшийся на месте преступления. Вина его не была доказана.
– Разве то, что он сбежал, не доказывает его
вину? – прищурился мистер Солсбери, но тут же стал серьезным и посмотрел
открыто в лицо Горецкому. – Разумеется, я понимаю, что дело это сложное. Я
сам допустил здесь некоторые ошибки. Нужно было приехать в Феодосию раньше и
перехватить агента сразу с парохода. Но непредвиденные дела задержали меня.
Здесь, в России, никогда нельзя ничего рассчитывать.
