– Ты готова? Пора идти.
– А это? – покосилась Лиза на труп.
– Не беспокойся, я же сказал – это уберут.
Вэнс осторожно выглянул в коридор, тихонько свистнул. В
комнату бесшумно проскользнули двое плечистых смуглых молодых людей.
Изменившаяся внешность господина Вэнса нисколько их не удивила – Лиза поняла,
что такие превращения были для него в порядке вещей, и окончательно уверилась,
что господин Вэнс хочет попасть в миссию с очень серьезной целью. Вэнс приказал
своим людям что-то по-турецки. Лиза за время жизни в Батуме научилась различать
распространенные здесь языки, но понимала по-турецки еще не много – те
несколько фраз, которых хватало, чтобы объясниться с солидными турецкими
клиентами. Молодые люди развернули принесенный с собой ковер, закатали в него
труп и ушли с ним.
– Как они вынесут труп отсюда? – поинтересовалась
Лиза.
– Нет ничего проще: они торгуют коврами, принесли один
показать здешнему хозяину. Ковер ему без надобности, так что они сейчас с
ковром спокойно уйдут. И хватит задавать вопросы, собирайся, мы тоже уходим!
Глава 7
Накануне важного приема в Британской миссии случилось
страшное: заболел шеф-повар, знаменитый на весь Батум Левон. Хуже этого ничего
не могло случиться: если бы заболел глава миссии – его мог заменить кто-то из
заместителей, но приготовить молодого барашка по-имеретински так, как делал это
Левон, и вообще так, как он, управиться на кухне было некому. Оказалось, что
именно шеф-повар – единственный незаменимый человек в миссии.
Обычно невозмутимые англичане стонали и пили успокоительные
капли.
Левон тоже стонал, держась за свой необъятный живот, и
сквозь стоны уверял окружающих, что жить ему осталось недолго, а заменить его
на кухне не может ни одна живая душа, вот только согласится разве некий
Ибрагим, которого следует спросить в кофейне Сандаракиса.
Адрес у Ибрагима был несколько странный, рекомендаций не
было вовсе, но англичане оказались в безвыходном положении и посмотрели на эти
детали сквозь пальцы.
Когда Ибрагим появился в миссии, англичане ужаснулись.
Единственное, что делало этого человека похожим на шеф-повара, был такой же
необъятный, как у Левона, живот. В остальном это был человек совершенно не
респектабельный. У него были такие огромные волосатые руки и такая зверская
физиономия, что третий советник миссии вспомнил дикую обезьяну Оранг-Утан,
которую он видел на острове Борнео в 1898 году.
Однако бурно умирающий Левон упорно настаивал на том, что
только Ибрагим может заменить его на кухне, и англичанам пришлось смириться.
Звероподобный Ибрагим, в свою очередь, привел с собой таких же ужасных
помощников, заявив, что без них он никак не справится. Помощники были один
другого отвратнее. С некоторым удовлетворением восприняли было
мальчика-поваренка и светловолосого русского парня, но при ближайшем
рассмотрении поваренок оказался вовсе не мальчиком, а гадостным рыжим карликом
с длинными руками и писклявым голоском, а русский держался в тени, и видно
было, что в команде человек он не главный.
Делать было нечего. Англичане смирились с неизбежным и ждали
скандала. Левон удовлетворенно вздохнул, сказал, что, возможно, поживет еще
немного, и заснул сном праведника.
В пятницу утром к миссии, подняв невообразимый шум и
чудовищную пыль, подъехали два открытых автомобиля и восемь мотоциклетов. Это
были посланцы Грузии на Парижскую мирную конференцию с почетной охраной. После
приема и торжественного обеда в миссии посланцы намеревались проследовать на
английский миноносец «Энтерпрайз», который должен был доставить их в Марсель.
Делегатов встретил генерал-губернатор Кук-Коллис, который
произнес торжественную и прочувствованную речь о старинной дружбе
Великобритании и Грузии, о том, какую огромную роль в процветании Закавказья
играет присутствие английского оккупационного корпуса и как важна, следовательно,
миссия закавказских делегатов, которые намеревались убедить конференцию в
необходимости оставить английских солдат в Закавказье – или как минимум в
Батумской области, которая, по сути, является воротами в это самое Закавказье.
Один из участников делегации, который, к счастью, владел
английским, ответил на губернаторскую речь столь же торжественно, но, в духе
грузинского застольного красноречия, еще более цветисто. В его речи гордо
парили горные орлы и грозно рычали британские львы, гнусные вражеские шакалы
трусливо прятались в зарослях… Словом, это была не речь, а, скорее, тост, и
после нее все участники церемонии дружно повалили за стол.
В это время у ворот миссии появилась забавная парочка –
худой бледный господин в белом сюртуке и шляпе, в котором часовые узнали
переводчика Артура Морли, и его разбитная подружка, которая уже приходила с ним
недавно и напропалую кокетничала с солдатами… Такую смазливую и веселую мисс
трудно было забыть!
Мистер Морли прикрывал лицо платком – видимо, он умудрился
простудиться – в такую-то жару!
Он вообще был несколько странный, поговаривали, что он не
джентльмен… Тем не менее он сотрудник миссии. Солдаты взяли на караул,
привратник открыл калитку и пропустил переводчика и его пассию.
Стол был по-кавказски обилен и разнообразен – здесь были и
дымящиеся шашлыки, и ароматные кебабы, и знаменитый барашек по-имеретински, и
сациви в ореховой подливке, и душистая зелень… но когда от созерцания всего
этого великолепия гости перешли к трапезе, за столом вместо обычной в Грузии
оживленной беседы воцарилось натянутое молчание.
Есть все, что украшало стол, было невозможно.
Шашлыки были жесткими, как подошва. И отдавали не ароматом
благородного вина, в котором хороший повар вымачивает баранину, а какой-то тухлятиной.
Куры из сациви помнили, по-видимому, восстание Шамиля, и
разгрызть кусок такой долгожительницы без риска потерять несколько зубов было
невозможно, тем более что в ореховой подливке попадались камешки, а по вкусу
она напоминала не то татарское средство для чистки медной посуды, не то
сапожную ваксу, не то персидский порошок от насекомых. Хуже всего обстояло дело
со знаменитым барашком. Он был не только почти сырым, но даже плохо
освежеванным – кое-кому из гостей попадались куски с шерстью, а одному из
сотрудников миссии показалось даже, что несчастное животное подает признаки
жизни…
Разумеется, знаменитые грузинские вина были выше всяческих
похвал, но с закусками вышло явное фиаско.
Третий советник подумал, что ему не зря вспомнился остров
Борнео и дикая обезьяна Оранг-Утан, и распорядился, чтобы во избежание
дипломатического скандала принесли восточные сладости.
Тем временем у ворот миссии разворачивалось следующее
действие драмы.
По подъездной аллее, украшенной темными свечами кипарисов, к
воротам медленно приближалась странная процессия: на нескольких ослах ехали
закутанные в грубые холщовые покрывала нищенки, еще несколько человек – видимо,
слепые – брели следом, держась друг за друга… Бравые Томми возле ворот не
повели и бровью, сохраняя традиционное британское хладнокровие. И что,
собственно, за невидаль – в этой дикой восточной стране всякого навидаешься, а
уж нищих-то здесь пруд пруди…
