Мальчишка почувствовал неладное и не стал красть. Он мог
взять бумажник, но не стал этого делать, потому что почувствовал опасность.
«Далеко пойдет!» – мысленно восхитился Борис.
«Пестель» пришвартовался к берегу, и по выложенным сходням
прежде всего пронесли почту. На берегу у сходней встал матрос и еще один
человек – он проверял паспорта, потому что все же пароход прибыл из другой
страны. Потом по сходням сошел военный курьер, очевидно, в чемоданчике у него
были важные депеши от англичан из Батума. Курьера ждали в стороне двое солдат.
Потом потянулись пассажиры.
На «Пестеле» было семь кают, остальные пассажиры проводили
все дни плавания на палубе, прикрываясь парусиной от ветра и дождя. Впрочем,
летом дождей не было. Сошли два-три турецких коммерсанта, толстый грек с женой,
замотанной в черное, огромный мужчина в косоворотке – по виду помещик. Так уж
получалось, что в Батум из Феодосии ездило больше народу, чем из Батума в Крым.
После того как приличные пассажиры предъявили свои паспорта
чиновнику и удалились в сторону маленькой площадки, где стояли извозчики и
частные экипажи, хлынули обитатели палубы. Их было больше. Штатские потертого
вида, одинокая дама с ребенком на руках, татарское семейство – муж, жена и трое
одинаковых мальчишек, два дагестанца в бурках, несмотря на жару, даже несколько
цыганок в ярких платьях – эти везде себя чувствовали как дома.
Борис готов был поклясться, что половина этих людей
несколько недель назад уезжала в Батум с надеждой на лучшее, но их выслали
обратно в Крым. Он подумал, что, судя по несвежей черкеске убитого Георгия
Махарадзе, тот тоже прибыл из Батума в качестве палубного пассажира, а это
значит, что ни капитан, ни кто-то из пароходной обслуги не мог сказать о нем
ничего определенного. Махарадзе этого и добивался, ему нужно было выглядеть
незаметным.
Борис снова присмотрелся к зевакам. К ним прибавилась еще
одна колоритная личность. Высокий худой старик с прямой спиной опирался на
суковатую палку. Одет старик был в чистый парусиновый китель, на голове –
поношенная белая фуражка. Зоркими не по возрасту глазами старик смотрел на
море, на фелюги контрабандистов, на шлюпки, шныряющие между кораблями, на
разноцветные флаги. Потом он перевел взгляд на сходни, теперь уже пустые.
– Что ж, встретили, – пробормотал он и
переглянулся с Борисом.
В тот же миг глаза его расширились, и он слегка похлопал
себя свободной рукой по карману. Борис тоже ощутил какое-то движение в своем
собственном кармане, отреагировал быстро и схватил не глядя чью-то маленькую
шуструю руку.
– Ах ты, паршивец! – возмутился старик.
В карман к Борису залез тот самый шустрый воришка. Очевидно,
он сделал это из мести за то, что Борис спугнул его и не дал утащить пухлый
бумажник у господина в полотняном сюртуке. Мальчишка смотрел волком и молчал,
потом вдруг быстро-быстро закрутился в руках Бориса и заверещал тонко. От
неожиданности Борис выпустил его, и тот, отпрыгнув в сторону, мгновенно юркнул
в какую-то щель и пропал с глаз.
– Зря вы его отпустили, – укоризненно проговорил
старик.
– Да пусть бежит, – засмеялся Борис, – уж
очень шустрый. Но благодаря вам ничего он у меня не украл.
Старик махнул рукой, отказываясь от благодарности, и
отвернулся, глядя на пароход. Сошел капитан и направился с бумагами в контору
порта. Проходя мимо соседа Бориса, капитан взял под козырек. Пассажиры побогаче
к тому времени разобрали извозчиков, а те, кто попроще, потянулись в город
пешком. Зеваки тоже рассосались. Старик двинулся к выходу, опираясь на палку.
– Не сочтите меня назойливым, – начал Борис, идя
за ним, – но позвольте представиться: Ордынцев Борис Андреевич, из Петербурга.
Здесь оказался случайно, жду вестей от сестры из Одессы, – добавил он
чистую правду.
– Капитан Орест Николаевич Васнецов, – ответил
старик и протянул Борису руку. – Бывший капитан, как вы могли догадаться,
теперь на покое.
Борис с удовольствием пожал сухую, но все еще сильную руку
старика. Бывший капитан ему нравился.
– Позвольте еще раз поблагодарить вас за то, что
указали мне на воришку, – начал Борис. – Денег у меня в данный момент
немного, все на счету.
– Знаю я этого Ваську, – махнул рукой бывший
капитан, – все время здесь промышляет. Но вы все правильно сделали, что в
участок его не свели. Там избили бы парнишку сильно, вот и все воспитание.
– Господин капитан, – нерешительно начал
Борис, – не откажитесь посидеть со мной в заведении. Человек я здесь
чужой, знакомых нет никаких, побеседуем о том о сем…
Борис правильно рассчитал, что старику тоже скучно, иначе не
ходил бы так часто в порт встречать пароходы. Они вошли в трактир, тут же
подскочил половой:
– Пожалуйте, Орест Николаич, милости просим!
Трактир был неказист, и бывший капитан извинился:
– Вы же сами говорили, что несколько стеснены в
средствах, так что не обессудьте.
В большом зале было пыльно и накурено, а также стоял крик.
Пузатый господин жаловался буфетчику, что его оскорбили юнкера в бильярдной, да
не только оскорбили, а еще и ударили шаром в живот, якобы нарочно.
– Какие-то невежды играют, право слово, – громко
жаловался пузатый.
Буфетчик, семеня, побежал в бильярдную, откуда послышался
его грозный голос:
– Господа! Здесь не какое-нибудь, значит, заведение,
чтобы бесчинствовать… Вот этот господин с жалобой, якобы его обидели…
Подвыпившие юнкера загалдели, оправдываясь.
– Да он сам все время играть мешал. И кто виноват, что
он свой живот подставляет? Мы за бильярд платили и за вино, а будешь за него
заступаться, так и тебе достанется!
Буфетчик мигом сменил тон и повернулся к пузатому:
– Так зачем же вы с жалобой, если сами виноваты? Меня
только от буфета отнимаете! Это, почтеннейший, не годится так делать… Коли
пришли в примерное заведение, значит, и соблюдать должны… Это неладно: сами
живот свой подставляете, а сами жалуетесь. А лучше бы вы ушли, коли ничего вам
не требуется!
Тут на глаза наглому буфетчику попался бывший капитан.
Заметив его, буфетчик сразу съежился и поубавил наглого тону.
– Орест Николаич! Рады вас видеть!
– Ты что же это, мерзавец, делаешь? – тихо и как
бы даже ласково начал Васнецов. – Ты за что приличного человека обидел?
Мало ему от юнкеров досталось? Знаю я шалопаев этих: небось нарочно шаром в
него попали!
– Они же юнкера-с, как с ними свяжешься, –
боязливо шептал буфетчик. – Так для блезиру с ними во всем соглашаться
должен. У нас такой порядок хозяином заведен. Военными дорожим-с. У них оружие,
еще рассердятся и палить начнут, а в торговом заведении этого никак нельзя.
– Оружие, – ворчал капитан. – С оружием нужно
на фронте воевать за Отечество, а они тут пьянствуют и к посетителям пристают.
Прикажи нам пирожков подать, – обратился он к буфетчику.
