Примерно через час он различил в общем рыночном шуме резкую
скандальную ноту.
– Лови! Держи! Уйдет, дьяволенок! Холера его
разбери! – кричал визгливый бабий голос неподалеку.
Борис насторожился, двинулся в направлении криков и вскоре
заметил вынырнувшую из-под прилавка чумазую рожицу. Точно рассчитав траекторию
мальчишки, он скользнул наперерез, как шар скользит навстречу другому шару по
зеленому бильярдному сукну. Траектории их пересеклись, и Борис как клещами
ухватил свободной рукой оттопыренное красное ухо.
– Ой, дяденька, пусти! – завопил мальчишка, однако
не очень громко – с оглядкой на недавно обокраденную торговку – и тут же
попытался вывернуться или укусить скверного дядьку за руку.
– Тише, махновец будущий! – прикрикнул Борис. –
А ну тише, не то тетку позову.
– Какую еще тетку? – возмущенно пробасил
«махновец», впрочем, несколько притихший.
– Сам знаешь какую! У которой ты что стянул-то?
– А ты видел? – завелся мальчишка.
– Ладно, давай мирно побеседуем. Козинаков
хочешь? – Борис протянул постреленку кулек, не отпуская ухо.
Тот глянул подозрительно, но взял. Козинаки пошли в ход, и
чурчхела тоже не была оставлена без внимания после того, как парнишка убедился,
что Борис не будет звать обокраденную тетку.
– Ты ухо-то отпусти, – пробасил мальчишка набитым
ртом, скосив на Бориса чрезвычайно предприимчивые глаза.
– Ага. Я ухо отпущу, а тебя тут же поминай как звали.
Ты мне лучше вот что скажи: рубль хочешь?
– Лучше три, – немедленно ответил «махновец»,
доедая последнюю чурчхелу.
– Я слышу речь не мальчика, но мужа, –
констатировал Борис, – ладно, я не жадный, три так три. Пойдем-ка, Васька,
в трактир, я тебя еще и накормлю.
– Ты откуда знаешь, что меня Васькой звать? –
подозрительно спросил мальчишка.
С одной стороны, ему хотелось есть, с другой – бездомная,
сиротская жизнь научила его ждать от незнакомых, да и от знакомых людей только
плохого.
– Мне тебя Орест Николаевич рекомендовал, –
усмехнулся Борис. – Капитана старого знаешь?
– Ну, знаю, – насупился «махновец». – Он
вообще-то дед хороший.
Тут он скосил на Бориса по-прежнему недоверчивый взгляд и,
получив долгожданную свободу, потер еще более покрасневшее ухо, но убегать не
стал.
Борис препроводил своего нового знакомого в тот же трактир,
где недавно беседовал с отставным капитаном. Половой, увидев оборванного
посетителя, хотел было вымести его метлой, но Борис пресек этот естественный
порыв покровительственным жестом и краткой рекомендацией:
– Мальчик – со мной. Извольте накормить.
Половой пожал плечами, пробормотал под нос, что некоторые
господа совершенно понятиев не имеют и тащат с улицы в приличное заведение
всякую дрянь, однако на открытое неповиновение не решился и приступил к
выполнению своих прямых обязанностей.
Надо сказать, что обещание Бориса накормить «махновца» оказалось
трудновыполнимым. Половой сбился с ног, поднося одну тарелку за другой, а
неуемный мальчуган требовал еще и еще. Наконец Борис решил прекратить
эксперимент, опасаясь за здоровье ребенка. Ребенок был явно разочарован.
– Расскажи-ка ты мне, братец… – начал Борис, но
был тут же прерван:
– Три рубля.
– Ну, брат, я ведь обещал тебе, значит, будут тебе эти
три рубля, только после того, как поговорим, а то ведь я тебя знаю: получишь
деньги и тут же удерешь.
– Это уж как водится. – Мальчишка довольно зыркнул
глазами.
– Ну, так поэтому ты сначала расскажешь, что мне надо,
а уж потом – деньги.
Признав такой подход логичным, мальчишка приготовился к
допросу.
– Ты «Пестеля» всегда встречаешь?
– А то! Там вечно суета такая. Самое милое дело
лопатник слямзить!
– Так. А вот четыре недели назад – помнишь, как его
встречал?
– Ой, дяденька, почем я знаю – три недели, четыре
недели… мне на эти твои недели…
– Ладно-ладно, – прервал Ордынцев, поняв неверную
постановку вопроса. – А вот ты вспомни, как скандал такой на пристани
случился… барыня старая, толстая кричала?
– Ха! – довольно расплылся мальчишка. – Еще
бы мне не помнить! Это же я ей сам такую шкоду сделал! И тоже мне дядька вроде
тебя хотел рубль дать, а я с него три слупил. Ха!
– Ну-ка, ну-ка… – Заинтересованный Борис
наклонился к парнишке поближе. – Рассказывай подробно все про шкоду и за
что тебе дядька рубль обещал.
– А дал три, – гордо поправил малолетний
разбойник.
– Рассказывай, еще три рубля получишь.
– Ну вот, значит, подошел этот дядька…
– Какой из себя дядька-то был?
– Обычный, в черкеске…
– Что-что? – крикнул Борис. – В черкеске
черно-белой с газырями, но сам на грузина не похож? Ты подробнее мне его опиши.
– Точно, он. И еще усики у него были небольшие. Подошел
и так же, как ты, схватил за ухо и давай крутить.
– Так-таки ни с того ни с сего подошел и давай за ухо?
Нет, братец, ты уж рассказывай все как было.
– Ну, хотел я у него карман почистить, экс… экспра…
– Экспроприацию произвести? Ты таких слов у красных,
что ли, нахватался? Не доведут они тебя до добра!.. Ну рассказывай дальше, да
ничего не пропускай!
– Ну вот, он меня и схватил и стал ухо крутить, очень
больно. – При этих словах мальчишка потер ухо и мстительно притормозил
рассказ, припомнив Борису недавнее уховерчение. Борис погрозил пальцем, и
хитрец продолжил: – И тоже говорит мне: вон барыня с парохода спускается, если
устроишь ей хорошую шкоду, дам тебе рубль. А я ему говорю – три. Он спорить не
стал, некогда было. А я тогда поймал кота, – при таком приятном
воспоминании глаза начинающего террориста заблестели, – поймал кота,
здоровый такой котище, черный, и приволок его к сходням. Тут эта барыня идет, и
ее тетка за ручку поддерживает, а рядом другая тетка собачонку тащит. Собачонка
– тьфу, одно название: тощенькая, лапки кривые – смотреть не на что, только что
ленточка шелковая на шее. Ну, я кота-то к этой собачонке и брось! Я его за
шкирку нес и так и швырнул!
На таком героическом моменте рассказа мальчишка пришел в
такой восторг, что вскочил из-за стола и начал так активно жестикулировать, что
Борис, опасаясь повреждения трактирной утвари, силой усадил его обратно.
– Что тут началось! Кот шипит, собачонка визжит, барыня
ревет, ровно пароходная труба, те две тетки, что при ней, подвывают – в общем,
давно так весело на пристани не было!
– Ну а дальше-то что было?
