— Подумай, Надя, что на свете творится, такие приличные
люди и такое с собой сотворили!
— А как все случилось-то?
— Вчера утром сижу я дома, только с Тяпкой погуляла,
вдруг слышу крики ужасные. Я сначала не поняла, думала, что телевизор кто-то
врубил на полную мощность, а потом думаю — что же это за фильм, почему я не
смотрю? Я включила, пощелкала — нет ничего похожего. А потом чувствую — за
стенкой это орут.
— А что кричали-то?
— Мужской голос все больше, да ты такая-сякая, сука, да
я тебя с твоим хахалем видел, да я давно все знаю, да у тебя, говорит, совести
нет совсем, на кого меня променяла, а дальше совсем нехорошими словами. А она
ему отвечает, что видеть его не может, осточертел он ей, и готова она хоть
голая от него уйти, так он ее достал. И что в постели от него никакого толку,
так по ее разговорам получается, что вообще он не мужик.
— Ну уж!
— Вот я тебе говорю все как есть! Мне так даже неудобно
стало, как будто я подслушиваю, а куда денешься, если в наших домах слышимость
такая!
А потом там крики такие начались, она орет: Гена, Гена, не
надо, что ты, больно мне, видно, он ее бить начал. И грохот такой, посуда
бьется. Я прямо не знаю, что и делать, а потом стон раздался женский, потом
возня какая-то — и все стихло.
И бежит вдруг Валентина с пятого этажа, что над ними в
квартире живет.
Ее с работы сократили, она сейчас с внуком сидит, а невестка
работает. Звонит она ко мне прямо с ребенком на руках, что-то там, говорит,
нехорошее случилось, такие крики, у меня Дениска проснулся, дома одной страшно.
Послушали мы еще немного, там тишина. Она и говорит, давайте в квартиру
позвоним. А я говорю, неудобно, может, там люди отношения выясняют, а мы тут
припремся. Позвонила туда по телефону, трубку никто не берет. Тогда Валя звякнула
им в звонок.
Полная тишина в ответ. Ну что делать? Позвонила я
участковому нашему Павлу Савельичу. Все ему рассказала, он говорит, подождите
еще немного, я потом подойду. Пришел он где-то через час, звонил-звонил в
дверь, потом Иван Иваныч из жэка подошел, замок сломали, нас-то милиция не
пустила, но Павел Савельич говорит — кошмар! Она на кровати лежит зарезанная, а
Гена, муж-то, — на полу. И кровищи кругом! Зарезал он ее, а потом — сам
себя. Вот такая история. Прямо фильм ужасов.
— Выпейте еще кофейку, Мария Петровна.
— Спасибо, налей. Вот ты скажи мне, Надя, раз у них
такие отношения были плохие, зачем им было с обменом заводиться, квартиру
ремонтировать, ведь такие деньги на ремонт вгрохали! Ведь стену одну полностью
сломали между комнатой и кухней, ты помнишь, выносили прямо глыбы бетонные!
— Да уж, помню.
Соседи въехали к ним недавно, сделали в трехкомнатной
квартире евроремонт, что в их простом девятиэтажном доме было всем удивительно.
Мария Петровна продолжала:
— И я на нее удивляюсь. Если уж так тебе плохо с мужем,
что видеть его не можешь, то разводись. Детей нет, она сама зарабатывала, чего
ж мучиться? А если это у нее было так, минутное увлечение, то зачем же было
мужу такие слова кричать, что он в постели не мужик? Этого никто не вытерпит, вот
он ее и убил.
— Да, странно все это, непохоже на них. Он такой
мужчина был спокойный, вежливый, она, конечно, полегкомысленнее, повульгарнее,
но тоже ничего. Молодые люди теперь рациональные, сильными страстями не живут.
И вдруг — такое.
— Вот и я говорю. Всегда тишина у них, правда, конечно,
в будни-то они оба на работе, а где он работал, ты не знаешь?
— Надо полагать, приличная у него была работа, раз
квартиру купили и такой ремонт сделали.
— А ты. Надежда, небось и незнакома с ними была? Хоть и
давно у нас в доме живешь, а с соседями не дружишь.
Надежда не стала рассказывать Марии Петровне, что с соседями
новыми она была довольно хорошо знакома, что сосед, Геннадий, подвозил ее
как-то по утрам на машине раза два и что она даже обменивалась с ними видеокассетами.
Муж возился со своим видеомагнитофоном, как ребенок с новой игрушкой. Своих
кассет у них пока еще было мало, поэтому Надежда с удовольствием согласилась
меняться с соседями. Обмен был неравноценный: те давали три, а Надежда — одну.
И прошлую субботу Надежда тоже дала им кассету, и, что самое неприятное, не
свою, а чужую. Муж принес с работы на несколько дней забавный фильм про
животных. В понедельник Надежда пришла поздно, звонить к соседям было уже
неудобно, а вчера Мария Петровна огорошила ее страшной новостью. И теперь надо
было признаваться мужу, что чужая кассета пропала, потому что достать ее не
было никакой возможности.
— Мария Петровна, а вы не знаете, почему они оба вчера
дома были, на работу, что ли, не надо?
— Про вчера не знаю, а в понедельник я ее, Нину,
встретила днем, идет такая расстроенная, руки в карманы, говорит, сумочку
вырвали прямо на улице.
— Да что вы? А где же это было?
— Я не спросила, она такая расстроенная была, хорошо,
говорит, что ключи в кармане были и карточка, а то и до дому не доехать, и в
дом не попасть.
— А в сумке денег много было?
— Да нет, говорила, немного, и документов не было. А
все остальное — это дело наживное. Вот тебе и наживное…
В это время раздался звонок в дверь. Надежда открыла и
застыла на месте: на пороге стояла следователь прокуратуры Анна Николаевна
Громова. Давно, пять лет назад, у них в институте, где работала Надежда,
Произошло убийство.
Сначала думали, что это несчастный случай, но за дело
взялась Громова, и был у нее на подозрении Сан Саныч, тогда еще Надежде никакой
не муж, а просто начальник. Надежде очень не понравились тогда громовские
методы, потому что она поверила в то, что Сан Саныч не виноват ни в
самоубийстве, ни в убийстве их коллеги. Чтобы спасти Сан Саныча, Надежда сама
взялась за расследование, дело оказалось ужасно запутанным. Сан Саныч,
естественно, был ни при чем, и за это время они с Надеждой так успели
понравиться друг другу, что решили пожениться, но тем не менее к Громовой
Надежда не испытывала теплых чувств. Громова относилась к этому индифферентно,
потому что и не подозревала о Надеждином существовании.
— Здравствуйте, — Громова представилась, —
пройдите, пожалуйста, в соседнюю квартиру, нам нужны понятые. А вы кто
будете? — это она Марии Петровне.
— Соседка из квартиры рядом.
— Очень хорошо. Паспорта не забудьте. Когда она читала
Надеждин паспорт, Надежда внимательно на нее смотрела.
— Лебедева Надежда Николаевна, а где вы работаете?
Надежда назвала свой НИИ. В глазах Громовой промелькнуло
какое-то воспоминание, потом она помрачнела и вернула Надежде паспорт молча.
Марию Петровну уже допросили, теперь снимали показания с участкового Павла
Савельича.
Оперы и следователь находились в спальне, участковый
показывал на месте, как все было, когда он вошел. Надежда с Марией Петровной
сидели в гостиной. Надежда незаметно оглядывалась по сторонам. Красивая стенка.
Удобная мягкая мебель, уютная комната, и что людям не жилось? На тумбе в углу
стоял телевизор, рядом — видеомагнитофон. Внизу в ряд выстроились кассеты — все
одной фирмы, «Самсунг».
