Выходит, это он у Нины сумку украл?
— Нет, — Надежда рассматривала паспорт того
парня, — фотография, конечно, давнишняя, но получается, что сейчас ему
тридцать два года, одет как он был?
— Там плохо было видно, грязь, кровь кругом, но куртка
хорошая, кожаная, ботинки приличные, нет, на шпану никак не похож и на алкаша
тоже.
Надежда что-то соображала:
— Знаешь, что может быть? Допустим, выхватил у Нины
сумочку кто-то из этих парней, тех, кого ты на помойке видела. Конечно, если бы
они все там были, никто бы вступаться не стал, связываться с такой кодлой
никому неохота, а если там сначала кто-то один был? Нина была интересная,
может, этот, как его, Олег Примаков увидел, что девушку грабят, и решил помочь,
побежал за тем, кто сумку вырвал, а там его целая толпа встретила и избила.
Я подумала немного.
— Все может быть, только сумки у этих парней не было, я
точно помню, они ведь мимо меня пробежали.
— Значит, так, — Надежда была полна
энергии, — принимаем эту мою мысль как гипотезу. Допускаем, что этот Олег
оказался порядочным человеком, побежал за одним из парней, отобрал у него
сумку, хотел вернуться, но тот привел подкрепление, а за это время Олег успел
сумку припрятать.
— А если не Олег сумку припрятал, а один из этих
парней?
— Исключено! Перед тем как прятать, они бы посмотрели,
что там, а уж когда увидели, сколько там денег, то забыли бы про Олега и
следили бы только друг за другом, чтобы никто с деньгами не сбежал.
— А та бабка во дворе в лицо их видела и по фамилии их
главного называла…
— Ну и что? Во-первых, они могут уже сбежать, пока
милиция будет собираться, а во-вторых, ну, арестуют кого-то из них за
хулиганство, они про сумку и не вспомнят, зачем еще лишнее на себя брать!
Теперь план действий.
Первое, идем к этому Олегу по домашнему адресу, там
покрутимся, может, узнаем, в какой он больнице. Второе, ищем, в какой он
больнице по справочному. Если он в себя придет, можно с ним поговорить. Третье,
раз живет он не на Петроградской, то что он там делал? Приходил к кому-нибудь
или работает там?
Значит, идем на то место, там походим, посмотрим. Насколько
милиции легче!
Расспросили соседей, родственников, все и узнали, а тут
прямо морока!
— Ага, милиции легче, когда у них все улики прямо перед
носом увели! Я паспорта сперла, ты — видеокассету.
Надежда посмотрела пренебрежительно.
— Ты думаешь, если бы они эту кассету там в видике
нашли, они бы что-нибудь сообразили, при их-то загруженности и вечной нехватке
времени?
— А у тебя, значит, время есть подумать?
— Времени у меня навалом, зато денег мало.
— Да, у меня теперь тоже времени навалом, а денег
совсем не будет. Надо новую работу искать.
— Подожди, вот разберемся с этим делом, тогда и будешь
новую работу искать.
— А тебя, Надежда, хлебом не корми, только дай в
какую-нибудь историю влезть. Думаешь, не помню, как тогда, два года назад, вы с
Валей Голубевым что-то расследовали, когда Никандров повесился и Лена…
— Да ладно тебе, мы тогда сами так и не поняли, что в
конце концов случилось, но жизнь мы кому-то здорово подпортили. А сейчас мы с
тобой до завтра распрощаемся, у меня-то обед готов, а ты езжай домой мужа
кормить, потому что раз он к тебе вернулся, это хорошо, значит, любит, но
подстраховаться все равно не мешает: готовь ему обеды повкуснее, и каждый день
все разное. Как знать, может быть, его вторая жена хорошо готовила.
Я хотела сказать, что, по моим подозрениям, Борькина вторая
жена вообще не готовила, тут мне опасаться нечего, но не стала ничего говорить
и поспешила домой. Надежда плохого не посоветует!
Возле дома у подъезда меня окликнули. Со скамейки поднялась
какая-то женщина, и я с изумлением узнала в ней Витькину жену Лену, мою бывшую
институтскую подругу. Сердце екнуло. Вот принесла ее нелегкая! Ничего, кроме
новых неприятностей, мне ее приход не сулил.
— Привет, а ты в квартире-то была, там что, нет никого?
— Нет никого, а что, кто-то должен быть?
— Как — кто? — я очень натурально
удивилась. — Боря должен был вернуться, он сейчас здесь живет.
— Поздравляю, — Ленка усмехнулась, — значит,
у тебя личная жизнь в порядке.
— Послушай, — осторожно сказала я, — если мы
будем скандалить, то пойдем, пожалуй, в квартиру.
Мы поднялись, разделись. Ленка молчала.
— Что случилось? — не выдержала я.
— И ты еще спрашиваешь? — она заорала:
— Ты какого черта молчала? Не могла трубку снять и мне
позвонить?
— Да о чем ты?
— Как о чем? О бабе Витькиной. Вы там что, совсем
обалдели, затаились?
— Так бабы-то уже и в живых нет, спохватилась! Ты
вообще-то в курсе?
— Теперь в курсе!
— И кто же тебя просветил?
— Нашлись люди, но ты-то хороша, меня там дурой
выставляют, а ты молчишь.
С одной стороны, мне было перед Ленкой неудобно, а с другой
— я разозлилась.
— Послушай, ты хоть представляешь, какая там в фирме
обстановка? Да мы там пикнуть не смели. Ну хорошо, позвонила бы я тебе, и в тот
же день твой муженек бы меня уволил, а мне работа была нужна.
— А теперь не нужна?
— Теперь тоже нужна, но у твоего мужа я больше не
работаю. Так что, дорогая подруга, хватит скандалить, давай распрощаемся
по-хорошему. С тобой мы не ссорились. Но супруг твой такая скотина, что даже
говорить о нем не хочу.
— Да, распустила я его, — грустно сказала Ленка.
— Что уж теперь делать, теперь ничего не изменишь.
— Да? — Ленка оживилась. — Ты так думаешь?
Ну, это мы еще посмотрим!
— Не делай глупостей, — решительно сказала
я, — у тебя семья, делать ты сама ничего не умеешь, куда денешься? Он хоть
деньги в дом приносит.
— Ну ладно, пока до свидания. Еще увидимся, — она
закрыла за собой дверь. Я только головой покачала.
Суббота, 27 марта
С утра, быстро выпроводив Борьку на работу, у него там
что-то не ладилось, и главврач разрешил ему работать в субботу, еще и лучше,
больница-то всегда работает, а административный корпус закрыт, так что Борька
никому не помешает, я полетела к Надежде. Надежда внимательно рассматривала
паспорт Олега Примакова.
— О, смотри-ка. Улица Руднева, дом пять, квартира
пятнадцать, это тут недалеко. Сейчас туда пойдем, погода хорошая, пешочком
прогуляемся.
На улице Руднева, дом пять мы застали такую картину: в угловой
квартире на третьем этаже, выходящей окнами на улицу, из обугленного окна
выглядывал рыжий мужик и пытался выбросить обгорелый диван, вернее, только
остов дивана, потому что мягкая обивка и поролон сгорели полностью. Диван не
проходил по ширине, мужик радостно матерился. Внизу под окнами на протаявшем
газоне стоял бодренький дедок в кепочке и подавал мужику советы:
