— Господи помилуй! Такой молодой!
— Так что вряд ли мы с тобой что-нибудь от него узнаем.
Либо он эти деньги потерял и их кто-то нашел и слямзил по-тихому, либо он
деньги успел-таки припрятать и теперь ничего нам не скажет. Даже если в себя
придет, все равно ничего соображать не будет.
— Ну что, бросим это дело, а, Надежда? Похоже, уплыли
денежки!
— Ну ладно, только давай завтра сходим туда, на
Петроградскую. Походим там вокруг, покрутимся на той помойке, так, на всякий
случай.
— Упорная ты, Надежда!
Очередной раз связавшись с заказчиком, Мастер услышал в его
голосе ледяную злобу:
— Я жалею, что поверил вашим рекомендациям.
— В чем дело? Ваш «Панасоник» починен. Время, место —
все соблюдено.
— Идиот! Вам же назвали клиентов! Вы что, никогда не
проверяете, кого… ремонтируете?
— О чем вы? Мужчина и женщина…
— Это были не те мужчина и женщина! Имейте в виду, что
наше соглашение отменяется! Следовало бы получить от вас аванс обратно, но ведь
вы не согласитесь, хотя мое потраченное время и бесплодные надежды…
— Я никогда не работаю даром, но и зря деньги не беру…
Если бы Заказчик видел в это время лицо Мастера, он не
сказал бы того, что сказал, но по телефону было не видно сузившихся глаз и
жестких морщин вдоль подбородка Мастера, поэтому Заказчик просто послал Мастера
подальше.
Заказчик бросил трубку. Мастер глубоко задумался. Такой
прокол был в его карьере впервые. Раздосадованный той, первой неудачей, той
нелепой случайностью, он, видимо, занервничал, поспешил и плохо проработал
операцию.
Это недопустимо. Но еще более недопустимо, чтобы кто-нибудь
узнал о его промахе. Это был бы конец карьеры. А в его профессии на пенсию не
уходят. Черт, ну надо же, как все не задалось с самого начала! Никогда в его
работе не бывало таких случайностей!
Выход был один: он должен найти и уничтожить Заказчика,
тогда все концы этого проклятого дела будут обрублены и никто не узнает, что
Мастер так прокололся. Это было возможно. Конечно, телефон, через который он
получал всю необходимую информацию, — это связной телефон, никто не станет
делать заказ со своего домашнего номера, но через связника выследить Заказчика
трудно, но возможно, надо только уметь следить и иметь терпение.
Через знакомую девушку, работающую в телефонной сети, на
следующий день он выяснил адрес, по которому был установлен связной телефон.
Это была маленькая однокомнатная квартирка в Дачном, в которой жила одинокая
старушка.
Теперь надо было следить за этой квартирой в дни, когда
Заказчик должен был выходить на связь. В первый же такой день удача улыбнулась
Мастеру. За десять минут до связного времени в квартиру старушки вошел
седоватый мужчина средних лет в дымчатых очках. Мастер очень рисковал, заняв
наблюдательную позицию этажом выше. Теперь, разглядев Заказчика, он пошел вниз,
чтобы проследить за ним от подъезда и найти его дом или ликвидировать по
дороге, если будет удобный момент. Внизу в подъезде он столкнулся с эффектной
брюнеткой. Она задумчиво рассматривала листок бумаги. Увидев Мастера, она
смущенно улыбнулась ему и обратилась с просительной интонацией:
— Простите, вы не поможете мне найти, сейчас, я
посмотрю, тут немного темно…
Брюнетка открыла свою сумочку и стала там что-то искать.
Мастер хотел было извиниться и пройти мимо, но вдруг из сумочки показался
небольшой баллончик, брюнетка нажала на кнопку. Мастер почувствовал незнакомый
резкий запах, и его внезапно охватила страшная слабость. В глазах у него
потемнело, и он успел только подумать, что, кажется, на этот раз ошибся с Заказчиком.
Это была правильная мысль и последняя в его жизни.
Понедельник, 29 марта
С утра в понедельник Борис поехал в псих-больницу к
нахальному главбуху с нехорошим блеском в глазах. Со всеми этими событиями нам
так и не удавалось никак поговорить.
А мы с Надеждой опять встретились на Петроградской. Проехали
на троллейбусе мимо моей фирмы, вышли там, где и я тогда выскочила, потом
пошли, как и я тогда, к Лериному дому, обошли его, я показала Надежде окна
Лериной квартиры. Потом мы пошли по переулочку, остановились у подъезда.
— Вот здесь я нашла застежку от Лериной сумки, то есть
я думаю, что ее.
Мы вошли в подъезд, вышли с другой стороны и пошли гулять
дворами. Там была пропасть проходных дворов, какие-то заканчивались тупиками, а
в другие можно было пройти через сквозные подъезды. Мы с Надеждой проделали тот
же путь, которым шла я, и дошли до той щели между дворами.
— Вот, Надя, в том последнем дворе все и случилось.
Когда мы через щель протиснулись во двор, мне показалось,
что время прыгнуло на неделю назад. Двор выглядел точно так же, как и
тогда, — тот же забор, ящики. Возле ящиков кто-то выбросил за
ненадобностью детское пуховое одеяльце. Штук шесть ворон галдели над ним,
дрались, каркали и дергали пух.
— Надя, что это с ними, зачем им пух понадобился?
— Ну, Милка, ты в своей коммерческой фирме уже в жизни
ничего не соображаешь. Сейчас какое время? Конец марта. У ворон время вить
гнезда. Они пухом гнезда устилать будут, видишь, какое им счастье привалило,
кто-то одеяльце вовремя выбросил.
Отвлекшись на вороний галдеж, мы вначале не заметили
движения у помойных контейнеров, но когда я разглядела, что там происходит, мне
стало плохо от воспоминаний. Точно так же, как в прошлый понедельник, там
прыгали, топали ногами и матерились, только это были не взрослые парни, а
мальчишки лет около десяти. Вот один вдруг взвыл страшно и отскочил, тряся
рукой, с которой капала кровь. Мальчишки немного расступились, и вдруг что-то
серое мелькнуло и взвилось на бетонный забор. Мальчишки заорали и ринулись
рыться в мусоре. Серое нечто оказалось огромным пушистым дымчатым котом, глаза
его горели, а шерсть стояла дыбом. В кота полетели консервные банки и всякая
дрянь, которую мальчишки отыскали в мусорном баке. С той стороны забора
послышался лай собаки, кот на заборе весь сжался и пытался вцепиться когтями в
бетон. От всего этого гвалта я немного ошалела и стояла столбом. Надежда
опомнилась первая и бросилась к месту боя с криком:
— А ну пошли вон!
Она схватила за руку одного мальчишку, потом другого, они
еще огрызались, эти маленькие негодяи, тут подоспела я и, посмотрев в окна дома
напротив, которые были пусты, отвесила щедрой рукой пару подзатыльников.
Увидев, что мы с Надеждой стоим на позициях педагога
Макаренко, который считал, что за подлость ребенка надо наказывать, и
желательно физически, так ему будет понятнее, пятеро малолетних преступников
ретировались в щель, обозвав нас на прощанье такими словами, что интеллигентная
Надежда только головой покачала.
Мы подошли к забору. Кот сидел наверху и безмолвствовал, а
собака с той стороны захлебывалась от лая.
