— Нет, — растерялся Петр.
— Зря. — Я подошел к оставленному в снегу рюкзаку и вытащил бутылку коньяка. Надо же, на французский расщедрились. — Командуйте, Владимир Николаевич, готовность номер один. Сейчас пойдем.
— А это тебе зачем? — возмутился он, когда я, сорвав фольгу, откупорил бутылку и выбросил деревянную пробку в снег.
— Неужели кто-то думал, что я в такую задницу на трезвую голову полезу? — Я отхлебнул прямо из горла и одобрительно покачал головой. Неплохо, очень даже неплохо. Меня таким коньячком только Ян Карлович и угощал, да и то через раз. — Дураков нет.
— Ты что делаешь? — прошипел Генералов после моего второго глотка. — Дай сюда!
— А что такое? — Я отвел его протянутую руку в сторону и оценил содержимое бутылки на просвет. И трети не выпил, чего так разоряться? Рано нервничать еще, рано. Вот пару раз приложусь, тогда самая пора для беспокойства и настанет. — Все путем, командир. Мне без горючего сейчас никак нельзя, на полпути ласты склею. Ты людей своих лучше проверь — неровен час, кто отстанет.
— Алкоголик чертов, — выругался Генералов, но все же последовал моему совету. Вот и замечательно. А то раскомандовались тут всякие.
Сделав еще один длинный глоток, я почувствовал, как по жилам заструилось мягкое тепло благородного напитка. И, несмотря на декабрьскую стужу, жизнь стала вовсе не такой мрачной, какой казалась еще пять минут назад. Да и точившая меня последнее время безысходность мигом куда-то запропастилась, прихватив с собой на пару давившую сердце безнадегу.
Все путем! Ну закинула судьбинушка обратно в Приграничье, и что? Кто мне помешает при первой же возможности оттуда сдернуть? Да если и задержаться там придется, разве трагедия? Не на убой же ведут! Еще и наварюсь на этом деле чуток. А с деньгами что здесь, что там жить одно удовольствие. Не, мы еще повоюем…
Ой, мороз, мороз, не морозь меня,
Не морозь меня, моего коня…
Воткнув в снег полупустую бутылку, я распечатал плитку шоколада и, отламывая по кусочку, принялся тщательно пережевывать лесные орехи. Да уж, тепло-то мне сейчас тепло, но на голодный желудок по мозгам шибко здорово долбануло. Как бы так еще до перехода не скопытиться. Ладно, прорвемся.
— Ну что, орлы, готовы? Добро пожаловать в зиму! — пошатываясь, я закинул рюкзак за спину, подхватил под мышку связанные ремешками лыжи и лыжные палки и шагнул вверх по склону холма. — За мной шагом марш, ать-два!
Только вот никакого ать-два не получилось. Уже на втором шаге я замер на месте и до рези в глазах принялся всматриваться в наметенные ветром волны снега, выбирая, куда поставить ногу. От выпитого коньяка начала кружиться голова, меня неожиданно повело в сторону, но именно в этот момент тугая пелена сжала виски, а перед глазами вспыхнули изумрудные искорки звезд. Рывок вперед — и в следующий миг меня с ног до головы проморозила ледяная волна. Будто из парилки в прорубь нырнул. Не выпей коньяка — точно бы дуба дал. Или от шока замер, да время бы упустил. Но я-то выпил и уж не знаю, на счастье или на беду, не замешкался и продолжил движение вперед.
Преодолевая сопротивление входившей в солнечное сплетение ледяной иглы, мне все же удавалось механически переставлять ноги и идти именно туда, куда не пускало сжавшееся пружиной пространство. Двигаться приходилось уже не вверх по склону, а немного в ином направлении. Вскользь. По щели между мирами. Против течения сочившейся из Приграничья магической энергии. Наперекор всему.
Вскоре стужа выпила все тепло моего тела, и только сила воли заставляла двигаться вперед. Сила воли да игравший в крови коньяк. Ну и мечты о тепле, куда без них. Мне ж много не надо — теплое море, горячий песок, стакан глинтвейна на худой конец. Да хотя бы и водки. Мне ж много не надо, мне…
Стужа вилась вокруг, уговаривала остановиться, перевести дыхание, схитрить и свернуть с наиболее трудного пути. Черное бездонное небо безразлично следило неисчислимыми огоньками звезд за моими трепыханиями. Висевший на серебряной цепочке крестик жег грудь, но сейчас эта боль нисколько не мешала, а только придавала сил и гнала вперед. И я изо всех сил старался не сбиться с пути.
Шаг, другой, мы идем по Африке,
Шаг, другой, все по той же Африке…
Что за бред? С каких пор африканский песок стал белого цвета?
Обжигающе-холодный песок, в который я уткнулся лицом, само собой, оказался никаким не песком, а снегом. И прежде чем потерять сознание, мне все же удалось приподнять налившуюся свинцовой тяжестью голову и в сгустившихся сумерках разглядеть силуэт полуразрушенного одноэтажного здания.
Ну вот я и вернулся…
Кто бы мог подумать…
Гадство какое…
Глава 2
Сначала было слово.
Или свет?
Нет, все же слово — кто-то монотонно и на одной ноте нудил прямо в ухо:
— Очнись, очнись, очнись…
И только потом какой-то не в меру умный гад догадался оттянуть веко и посветить фонариком мне прямо в глаз.
Черт!
Мотнув головой, я освободился от захвата, вновь зажмурился, и попытался зарыться в сугроб.
Не дали. Вытащили, разжали зубы, влили в рот какое-то отвратительное на вкус пойло.
Твари!
Я захрипел, зажал раскалывающиеся от боли виски руками и принялся кататься по кое-как утоптанному ногами моих мучителей снегу. Все тело горело огнем, суставы словно дробили на части удары пыточных молотов, а в жилах вместо крови стремительно неслась концентрированная кислота. Сердце с трудом справлялось с многократно возросшей нагрузкой, и изо рта у меня вырывался даже не стон, а какой-то невнятный сип.
— Ну и нажрался, — осуждающе произнес кто-то неподалеку. — В хламотень…
— Не уверен, надо бы обезболивающее вколоть, — присел на корточки Генералов и с матом отдернул руку, когда между нами проскользнула голубая искра магического разряда. — Волков! Что за дела?!
— Не знаю, приборы сгорели, — рассеянно отозвался тот.
— Это духи. Он одержим духами, — просветила командира Алина. — Я знаю, что делать…
Знает она. Умная, типа. Какие, на хрен, духи?!! Разве непонятно, что меня от переизбытка магического излучения корежит?!!
Тысячи ледяных игл беспрестанно впивались в мое измученное тело, и от непривычно высокой интенсивности магического излучения меня просто выворачивало наизнанку. Вслед за сжигавшим тело огнем пришел заморозивший пальцы на руках и ногах холод. Блин, так и загнуться недолго. Надо что-то делать. И делать срочно.
Нахлынувшая извне магия рвала меня на куски и заставляла бурлить кровь, но ничего поделать с этим сейчас было невозможно: слишком сильный перепад напряжений произошел при переходе. Об этом меня Доминик и предупреждал. Лучше б сказал, что в таких случаях делать…
