– Приплыли!
– В смысле? – удивился я.
– Если они проверят осечный патрон…
– Мало ли, почему порох не загорелся? – пожал я плечами и зашагал к столу дежурного. – Наши вещи, пожалуйста.
– Распишитесь, – передвинул тот ко мне журнал с ручкой и выставил на стол непрозрачный пластиковый пакет. – Оружие внутри отделения переносить исключительно в разряженном состоянии.
– Разумеется…
Когда мы вышли из отделения на улицу и зашагали через укатанный полозьями саней двор, на улице уже стемнело. К вечеру похолодало, и резкие порывы ветра швыряли в лицо пригоршни колючего снега, от чего становилось еще неуютней.
Да и на нервах все. Хлопни сзади в ладоши – на второй этаж легко запрыгнем.
– Куда сейчас? – закурил Напалм.
– В больницу. – Я зарядил револьвер, сунул в карман дубленки и сразу проверил, насколько легко он выходит обратно.
– На фига? – удивился пиромант.
– В ухе звенит.
– Пройдет.
– У тебя какой день уже не проходит, а? – неожиданно поддержала меня Марина. – Пусть специалист проверит, не дай бог, контузия.
– Делов-то, – фыркнул пиромант, откашлялся и затянул: – «Святой Николай постоянно контужен. Я себя спросил – оно тебе нужно?»
– Нужно, нужно, – подтолкнул я его со двора. – Идем.
– Пойдемте проветримся, – поежилась накинувшая на голову капюшон Марина. – В номер возвращаться не хочу.
– Да его опечатали, наверное.
– Тем более…
И мы пошли искать больницу. Сидеть в гостинице и в самом деле не хотелось. Лучше уж по улицам пошатаемся. А как промерзнем хорошенько, уже не до моральных терзаний будет.
– Марин, ты как? – поинтересовался я, когда, спросив у случайного прохожего дорогу, мы свернули во дворы. – Нормально?
– Не сказала бы, – поежилась рыжая.
– Может, тебе выпить? – предложил пиромант.
– Да нормально со мной все! – неожиданно взорвалась девушка. – Отстаньте! Ясно?!
– Как скажешь, – не стал навязываться я, немного помолчал, разглядывая темные силуэты укутанных вечерними сумерками домов, и вновь спросил: – Тебя что-то беспокоит?
– Меня беспокоит, что меня хотят убить!
– Это были последние, – заявил Напалм.
– Уверен? – сверкнула глазами Марина. – А если нет?
– Прорвемся!
– Если этот засранец завтра не объявится, не знаю, что с ним сделаю…
– Это ты про кого? – спросил я, не дождался ответа и указал на больничную вывеску: – Вон ЛОР-отделение…
Мы зашли внутрь, Марина сразу уселась на скамейку для посетителей, я подошел к закутку дежурной сестры.
– Здравствуйте, нас тут контузило немного, и в ушах звенит. К кому можно обратиться?
– Игорь Геннадьевич! – крикнула кутавшаяся в шаль женщина. – Больных примете?
– Раздевайтесь, проходите, – выглянул к нам из кабинета высокий врач, под белый халат которого был поддет теплый свитер.
– Прохладненько тут у вас, – поежился я, сняв дубленку и заменив зимние ботинки на больничные тапочки.
– Опять температуру теплоносителей понизили, – пояснил врач. – Ну, на что жалуетесь?
– Акустическая травма. Над ухом выстрелили, теперь в левом звенит.
– А у меня в обоих звенит, как у фрекен Бок, – влез Напалм. – Взрывпакет рядом рванул.
– Давайте посмотрим. – Включив лампу, Игорь Геннадьевич заглянул мне сначала в одно, а потом в другое ухо.
– В левом звенит, – напомнил я.
– Так чаще всего и бывает, – кивнул врач и попросил Напалма: – Садитесь…
С пиромантом он провозился куда дольше, заставив того изрядно понервничать.
– Все плохо? – наконец не выдержал пиромант.
– Давайте на аудиограмму в третий кабинет, – ничего не ответил на его вопрос Игорь Геннадьевич. – Потом опять сюда.
Проверка слуха много времени не заняла, и, первым вернувшись к врачу, я протянул ему листок бумаги с каким-то нарисованным от руки графиком.
– Понятно, – мельком глянул на диаграмму Игорь Геннадьевич и отложил ее в сторону. – У вас острая левосторонняя сенсоневральная тугоухость. И в основном снижение слуха отмечено по высоким частотам.
– И чем это грозит?
– В перспективе – осложнениями. В частности, это может привести к плохой восприимчивости речи.
– И что делать?
– Положим в стационар, начнем лечить…
– В стационар? – опешил я, припомнив холодные коридоры больницы. Представил, каково это – находиться тут в общей палате, и замотал головой: – Не пойдет. У меня работа…
– Что для вас важнее – работа или здоровье?
– Если у меня не будет работы, то не будет и денег для оплаты лечения.
– Ладно, – вздохнул Игорь Геннадьевич. – Оформим тогда в дневной стационар. – Он выглянул в коридор и спросил. – «Кавинтон» есть у нас?
– Есть, – ответила дежурная сестра.
– Ставьте капельницу, сразу по две ампулы. Я остальное пока назначу. – И уже мне: – Проходите в процедурную…
Ну я и прошел. А вышел оттуда уже порядком исколотым – помимо капельницы, мне сделали внутримышечный укол в задницу и пару весьма болезненных инъекций за уши. Но это ерунда – самая неприятная процедура состоялась в кассе, где пришлось оплатить свое лечение и лечение Напалма.
– Фигня какая-то! – уже на улице начал разоряться пиромант. – У нас такую ерунду любой целитель за пять минут вылечит.
– Это у нас, – вздохнул я, – а тут нетрадиционная медицина не на высоте. Хорошо хоть вообще лечить взялись.
– И как результат? – спросила Марина.
– Да какой результат? Еще девять дней на капельницу ходить, – возмутился Напалм. – Блин, под конец ежиками наоборот будем!
– А мне вроде лучше стало, – прислушался я к собственным ощущениям. – Звон, по крайней мере, чуть тише стал…
– Повезло, – буркнул Напалм. – Интересно, сейчас реально извозчика найти или все спят уже в этой дыре?
– Да прям уж – спят!
И в самом деле, извозчика удалось поймать без особых проблем, а вот в гостинице поджидал неприятный сюрприз – номер оказался опечатан. Портье переселил нас в другую квартиру, но с личными вещами пришлось на какое-то время попрощаться. Впрочем, сейчас это никого особо не волновало. Всем хотелось только одного – добраться до кроватей и завалиться спать.
Именно так, разумеется, мы и поступили.
Глава 7
На следующее утро мы с Напалмом первым делом потащились в больницу. Повалялись под капельницей, поморщились из-за болезненных уколов и, закупив на обратном пути всякой полезной мелочовки, пошли забирать дожидавшуюся нас в гостинице Марину. А потом уже все вместе отправились завтракать.
