— Но вообще наличие активированного магофона в такой ситуации — обязательно?
— Да, — не понимая, к чему эти расспросы, нахмурился я и зажал лицо в ладонях: от переносицы к темечку протянулась раскалённая нить. Почти сразу же полегчало, и будто со стороны до меня донёсся собственный голос: — По уставу все оперативники Службы Контроля, за исключением неординаров, во время проведения операций второго класса и выше обязаны своевременно активировать служебный магофон.
— Благодарю, устав я и сам знаю, — на мгновение закрыл глаза задумавшийся Август Яр. — К какому классу относилась ваша операция?
— Первоначально ко второму...
— Значит, магофоны должны были быть активированы у всех оперативников?
— Кроме меня. Возможны исключения...
— Кроме вас, — задумался следователь и тут же ткнул пальцем мне в грудь: — У командира группы магофон был исправен?
— Да.
— А когда он его снял?
— Представления не имею. Это у него спросить надо... — не задумываясь, ответил я, и тут перед глазами как наяву всплыла картинка: стоявший посреди хрустального крошева Артур отцепляет с виска пластинку магофона.
— Вы что-то хотите добавить? — отвернувшись к помаргивавшему зеленоватыми бликами шару регистратора, уточнил будто спиной почувствовавший моё замешательство дознаватель.
— Станке снял магофон в квартире, — помимо собственной воли просветил я Августа.
— Перед конвоированием подозреваемого?
— Да. Операция ведь, по сути, была завершена.
— Это обычная практика?
— Когда как... — замялся я и начал яростно растирать ладонями замерзшие уши. — Руководством не приветствуется, но уставом не запрещено.
— Понятно, — не стал настаивать на конкретном ответе следователь. — При каких обстоятельствах был застрелен Максимилиан Брют?
— Кто, простите? — удивился я, услышав незнакомое имя.
— Подозреваемый.
— А! При попытке к бегству.
— Его застрелил Артур Станке?
— Да.
— Вы видели, как это произошло?
Вопросы сыпались из дознавателя один за другим, и у меня не оставалось времени, чтобы обдумать ответы. Да и желания думать уже особо не было. Скорей бы только отстреляться.
— Нет, — на миг запнувшись, ответил я. — Нет, этого я не видел.
— Как такое может быть? — сразу же вцепился в меня следователь.
— Артур приказал запереть дверь и, пока я ставил малую охранную печать...
— Лестница от двери не просматривается? — непонятно зачем уточнил Август Яр.
— Там карман, к тому же я стоял спиной, — пожал я плечами и спрятал вконец окоченевшие ладони в карманы куртки. — А можно что-нибудь с кондиционерами сделать? Холод несусветный.
— Мы уже заканчиваем, — проигнорировал мою просьбу, казалось, не замечавший пощипывавшего кожу мороза телепат. — Вам не показалось странным, что подозреваемый попытался сбежать, хотя впереди него спускался сотрудник Службы Контроля?
— Нет, — фыркнул я. — Учитывая, что ему светило...
— А если серьёзно?
— Он мог попытаться наброситься на Эдуарда, он мог выпрыгнуть в окно на лестничной площадке...
— С четвёртого этажа? — не принял мои предположения всерьёз отошедший в угол дознаватель.
— Были прецеденты...
— Но вы этого не видели? — в который уже раз уточнил телепат.
— Нет.
— И не видели, как Станке застрелил подозреваемого?
— Нет.
— А вот ваш коллега видел, — подошёл вплотную и навис надо мной казавшийся теперь отнюдь не хлипким парень. — И он утверждает, что это было преднамеренное убийство.
— Чушь собачья, — покачал я головой. — Я ничего не видел, но прекрасно слышал, как чернокнижник бросился бежать.
— Нет, не чушь, — хищно улыбнулся телепат. — Станке намеренно толкнул подозреваемого, а когда тот невольно проскочил несколько ступенек, выстрелил в спину.
— Бред.
— Хотите ознакомиться с показаниями Эдуарда Шина? — отступил к дипломату дознаватель.
— Нет, не хочу, — отказался я. — Показания Эдуарда — это показания Эдуарда. Я ничего такого не видел.
— Вы настаиваете на невиновности вашего командира?
— Я настаиваю на том, что не мог видеть инцидента. А характер шагов подозреваемого полностью соответствует рассказу Станке. К тому же Эдуард не стал бы покрывать правонарушение подобного рода. Несомненно, он бы незамедлительно поставил в известность о своих подозрениях курирующего группу комиссара.
— А мне кажется, вы просто не говорите всей правды. И очень вероятно, на почве неприязненного отношения к неординарам, — явно решил проверить мою реакцию на такое обвинение следователь. — Что же касается вашего юного коллеги, то без посторонней помощи он не мог сложить увиденные краем глаза обрывки в единое целое.
— Стоп, одну минуту, — выставил я перед собой руки с раскрытыми ладонями. — Но ведь у Эдуарда был активирован магофон! Насколько архивные записи соответствуют его воспоминаниям? Мало ли чего ему привиделось в темноте?
— К сожалению, записываются лишь намеренные действия, — развеял мои надежды Август. — Мысли и фиксируемая органами чувств информация аппаратными методами не контролируются.
— Ясно, — начиная понимать, что вляпался в очень нехорошую историю, растерянно кивнул я. — Но если у вас есть какие-то подозрения, почему просто не допросить Артура? Думаю, специалисты вашего профиля легко докопаются до истины?
— Некоторые алхимические препараты имеют ряд недокументированных побочных эффектов, — в упор уставился на меня телепат. — Как, например, у принятого вами «валиорола». Поэтому придётся работать с тем, что есть...
— Не могу сказать, что меня это радует, — пробормотал я.
— Ну так что? — чуть ли не в открытую предложил мне сделку дознаватель. — Вы продолжаете утверждать, что ничего не видели?
— Да, — глянув на фиксировавший наш разговор регистратор, твёрдо заявил я, вовсе не ощущая прозвучавшей в голосе уверенности. Паскудно было на душе. Паскудно и страшно. Могут ведь и меня прицепом подтянуть. Недаром дознаватель цепочку о предвзятом отношении к неординарам выстраивал.
И что делать? Артур мне не сват и не брат, но вот так его сдать? А если это просто проверка на вшивость? Рассказ о показаниях Эдуарда запросто может блефом оказаться.
Хотя... Ничуть не удивлюсь, если Станке действительно решил за Лео поквитаться. Один к одному всё сходится. И ведь никто бы не всполошился, окажись на месте чернокнижника ординар. А тут устроили... Или специально под Артура копают?
